Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - [19]

Спросишь: ради чего? Чтобы одно из двух, или первое для второго, или, наоборот, второе для первого презирая, не обвинять самого себя в непостоянстве или, лучше сказать, в безумии и, сегодня предпочитая то, а завтра другое и приписывая одну и ту же честь (двум) противоположным предметам, не оказаться со всех сторон неверным, легко и со всею готовностью подчиняющимся случайному, а вообще правильно считая предпочтение даже на время приятного высокому и полезному, хотя бы и ввиду опасности, робостью души и как бы изменой высокому и самому, так сказать, Божеству. Поэтому-то он был тверд и неуступчив, как какая-нибудь бездушная статуя безмолвно перенося мучения. Они же (наверное) убили бы его, если бы некоторые из наших, негодуя на ярость зловерных, собравшись один отсюда, другой оттуда и как один исполнившись негодования, не воспрепятствовали этому безбожному убийству и против воли их, много сперва наговоривших глупостей в объяснение того, по какой, собственно, причине они, вопреки всякой справедливости, убивают какого-то странника и скитальца, так сильно изувеченного, что он не мог уже и говорить вследствие того, что благодаря чрезмерности побоев его оставила жизненная сила. Подняв воина Христова, как некоторую бездушную ношу, только одним дыханием (показывавшего), что он не совсем мертв, и принесши домой, они человеколюбиво обмыли кровь и раны его и ухаживали за ним довольно времени, особенно же те, которые были боголюбивы по характеру и чрез это самое старались выказать усердие в добродетели. И Вышний не пренебрег Своим воином, но послал Слово Свое, и исцелил его, и укрепил расслабленные руки и ослабевшие колени, и был врачевством плоти его и попечением костей его.

21

Поэтому, как бы восстав от некоего сна совершенно целым и невредимым душою и телом, он воспел с радостью Богу: на пути откровений Твоих я радуюсь, как во всяком богатстве (Пс. 118:14), ибо если пойду и долиною смертной сени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною, Господи! (Пс. 22:4). Говоря это, он опять возвратился к прежнему пути и образу жизни, то удаляясь в пустыни и соединяясь наедине с Богом, с Которым он всегда был, нисколько от Него не отступая, то обходя села и города острова, как я сказал, и притворяясь дураком, а втайне имея великий разум и мудрость. Ибо он никому и никогда не причинил ничего обидного или бесчинного, и даже никакого вида вреда, как это в обычае у некоторых, но был всецело полон благочиния и мира, относясь ко всем с дружеским молчанием и бросающимися в глаза умом и любезностью. Но не могла выносить этого зависть, не мог быть спокойным «человекоубийца из начала» и не прекратил борьбы. Итак, потерпев неудачу в первой попытке, он опять принимается за то же с гораздо большим искусством и хитростью, ибо не одного сообщника своего возбуждает, как дерзкого прежде итальянца, но со всех сторон расставляет ему сети искушений. И вот, овладев неразумной толпой, всегда на это готовой и склонной, как искони всегда непостоянной и безрассудной, он возбудил против него большую бурю и волнение, так что не было, так сказать, никого из толпы, ни мужчины ни женщины, ни дитяти ни юноши, кто бы не отнесся к нему с большим или меньшим бесстыдством и бранью, бросая в него камни и пылью и навозом посыпая, увы, самим Ангелам любезную главу, а также понося его такими и еще худшими словами: «бездельник», «прельщенный», «дурак», «поврежденный умом», «мерзкий пьяница», «общая всего города зараза», «бейте его», «побейте камнями», «изгоните из наших пределов как можно скорее в горы, пустыни и пропасти!» Но мудрый во всем был мудр и ни в чем нигде не погрешил (против своего долга), ибо, благоразумно приписывая причину искушений побуждающему ко злу, а не простым орудиям (его), он весь гнев души (своей) направлял против одного его, стрелами молитвы, как бы какой-нибудь молнией, поражая коварного дракона, а к людям относился весьма благосклонно, побеждая апостольски зло добром и не только не побеждаемый им, но даже отечески сожалея о неразумии и глупости их, с состраданием христоподражательно произнося шепотом достославные слова: «Господи, не поставь им греха сего, ибо не знают, что делают!» (ср. Лк. 23:34).

Ибо кто видел когда-нибудь что-либо более сострадательное, чем эта блаженная душа, а лучше (сказать), что было равным ей, как я сам узнал притом по опыту, так что смело могу сказать, что если бы было возможно, чтобы душа, облекшись, как бы в какое-нибудь тело, в сострадание, сколько бы его ни было (на свете), потом явилась людям, – и это она имела бы от природы, – все-таки нельзя думать, что она была бы выше в этом отношении, чем этот муж, и нельзя указать никого, кому бы он уступал в этом. Так сильно отличался ты в этом от других, человек Божий, и был чем-то Божественным и единственным среди людей как по чистоте души, так и по пренебрежению вещественным!

22

Так славно побежденный с левой стороны враг тотчас нападает с правой, выбрав, по своему обычаю, удобное, как ему думалось, время, чтобы показаться и полезное нечто говорящим, и быть сочтенным за благого советника, будучи (на самом деле) лукавнейшим и коварным. Поэтому, оставив все внешнее, сам поднимает на него брань через помыслы, говоря: «Для чего ты так изнуряешь себя без всякой пользы и каждый день стремишься причинять своему союзнику, телу, тягостные виды смертей, не имея притом никакой на этот счет заповеди, а душу усиливаешься увлечь в пропасть превозношения, принуждая ее к тому, что выше ее силы