Жить из основы Бытия - [27]

Однажды в пятницу вечером он пригласил меня в главное здание, чтобы познакомить со своей девушкой-китаянкой, Битси. У Битси были морщины на лбу и крошечные глазки, которые исчезали вовсе, когда она щурилась. Она много улыбалась и имела материнскую манеру упрекать Альдо за его неряшливые привычки. Огромным преимуществом жизни на территории школы было то, что в выходные она была в полном нашем распоряжении. Просторная кухня была любимым местом Альдо, и именно там в тот раз он установил свою аудиоаппаратуру, тогда как Битси что-то толкла на кухонном столе, используя ступу и пестик из научной лаборатории. Рядом лежало нечто, похожее на пластиковый пакет с птичьим кормом.

«Ты никогда не пробовал семена вьюнка?» – спросил Альдо. Я понятия не имел, что он имеет в виду. В колледже я пил много пива и однажды съел пирожок с марихуаной, которым меня угостила одна девчонка-битник на какой-то вечеринке. В те времена наркотиком считался героин. Его принимали джазовые музыканты, прежде чем умирали, походя на жертв холокоста. И это все, что я знал о наркотиках.

«А как насчет ЛСД, мескалина, псилоцибина?» – спросил он. Я покачал головой. В то время галлюциногены были легальны, однако достать их было трудно. «Я заказал немного „кислоты" с материка, – добавил он, – но пока придется довольствоваться этими семенами вьюнка».

За два часа меня вывернуло, наверное, раз двадцать. Альдо и Битси чувствовали себя плохо совсем недолго, а затем забавлялись моими страданиями, как мне казалось. Позже я думал, что если в ту ночь и испытал измененное состояние сознания, то оно ограничивалось исключительно фарфоровой внутренностью унитаза в мужском туалете.

Однако это дало корни – быть может, случайное семечко вьюнка проросло в моей психике. Через полтора года я попробовал ЛСД – за это время я успел впервые жениться, переехать в Лос-Анджелес, развестись и прилететь обратно на Гавайи без гроша в кармане и окончательно запутавшимся. Вернувшись, я вновь отыскал Альдо, который к тому времени бросил преподавание и встал в растущие ряды хиппи с Уайкики. Вскоре я последовал его примеру, в основном из-за ЛСД.

На те небольшие деньги, которые я смог наскрести, выполняя любую случайную работу на пристани, я снял комнату в доме в задней части долины Маноа, в районе, окруженном пышными лесами и с видом на море. Однажды Альдо принес с собой две фиолетовые капсулы, которые мы тут же проглотили. Битси была у нас «на подхвате», нашим открывателем дверей, нашим водителем, если понадобится, а к тому времени еще и специалистом-любителем по «Тибетской книге мертвых»; а кроме того, девушкой, хорошо осведомленной в вопросах допустимого поведения при галлюциногенных глюках.

Это был мой первый раз, и я был рад присутствию Битси – Альдо был склонен вести себя странно. Однажды под «кислотой» он забрался в самую середину живой тропической изгороди, которая выходила на прибрежную скоростную трассу на наветренной стороне острова. Была видна лишь его голова; его словно наэлектризованные волосы и фосфоресцирующее лицо казались странным цветком с другой планеты и напугали целый автобус туристов, ехавших мимо.

Никогда не забуду этот первый ЛСД-трип. Я едва могу вспомнить, как первый раз занимался сексом, но ЛСД обладает способностью угрожать жизни и навсегда впечатывает это потенциальное бедствие в память. Дозы в фиолетовой оболочке были сильными и чистыми, вовсе не похожие на то, что я позже назвал «кислотой-дешевкой» 70-х. Чистая «кислота» вас «опускает», сокращает реальность до молекул и дает понять, что главный здесь не вы. И, Боже вас храни, подумать обратное. Битси постоянно повторяла: «Расслабься, расслабься». В конце концов я дошел до самого пика, и в этот краткий миг я узнал все, что можно было знать, навсегда. Остальную часть дня мы с Альдо провели «под кайфом» в лесу за домом, разглядывая с огромнейшим благоговением каждый листик, каждое насекомое, живую землю у нас под ногами.

После этого было множество подобных встреч, одни с Альдо, другие – с кем-нибудь из растущего числа «торчков», с которыми мы знакомились; иногда – с незнакомыми людьми, к которым нас необъяснимым образом влекло. Однажды, сидя под пальмой на северном побережье, я увидел далеко на пляже девушку, идущую по кромке воды, – она была на расстоянии, по крайней мере, четверти мили. На пляже были и другие люди, однако я каким-то образом знал, о чем эта девушка думала, и, более того, что она знала, что я это знаю. Вопроса о том, что именно мы знали, не возникало. У этого знания не было никакого «что» – никакого объекта; оно просто было тем, чем было, без объяснений. Приблизившись, она резко свернула и, пройдя по горячему песку до моего дерева, села рядом. Мы не проронили ни слова.

Такого рода трансцендентные опыты были в те годы не редкость. «Кислота» меня раскрыла. Я имею в виду, что моя так называемая «реальность» оказалась не тем, чем я ее считал. И естественно возник вопрос, чем же была реальность, если не тем, к чему я так давно привык? Я принял ЛСД, и – раз! – я разучился всему, чему я учился, и вместе с тем парадоксальным образом все осталось прежним.