Жирафка - [57]

— Все же интересно: что это вы вдруг объединились против меня?

— Зачем ты меня спрашиваешь? Спроси у врача. Я только слышала, что для астматиков обычная физкультура даже полезна. Ленда, очень тебя прошу, не обижай девочек; для них поездка в Прагу на спартакиаду не то, что для тебя. Попробуй, пожалуйста, не ради меня, а ради себя. А вдруг тебе понравится?

Да, умеет эта Богунка убивать одним выстрелом двух зайцев! Она ломает ногу, а я не могу оставить девочек. Ах ты, боже мой, сделай это не ради меня, а ради себя! С ума сойти от нее можно! Разве спартакиада поможет мне вернуться в баскетбол?

Задала она мне задачу! Скорее всего, этого врача она не выдумала.

Он мне сказал:

— Надежда умирает последней. Но я говорю не о полном излечении, хотя я почти уверен, что вы можете прожить годы без астматических осложнений, если будете избегать порождающие их ситуации. Одна из них — повышенное физическое напряжение, являющееся следствием регулярных тренировок, характерных для большого спорта. Кроме того, причиной являются сами соревнования и напряжение всех сил, связанное с ними.

Я поразмыслила и поняла, что он ничем не отличается от пражских врачей, он только дополняет их рассуждения. Но на что мне это все нужно?

— Это Богунка вас сагитировала? — ядовито спросила я его.

Я уже давно отказалась от всяких надежд, привыкла к своему трауру, а огрызаюсь просто так, по привычке.

— Вы думаете, я позволил бы себя сагитировать?

Я посмотрела на него, точно размышляла, можно ли ему доверять. Но что делать, не знала.

— Я бы на вашем месте все-таки попробовал. Медицине, конечно, известно многое, и ока ведь развивается. Насколько я знаю, у вас сейчас нет никаких жалоб, но вспомните, при каких обстоятельствах у вас случился последний приступ. В жизни могут случиться подобные же обстоятельства. И даже если это будет не баскетбол, приступ могут породить и другие причины. Я думаю, со временем вы вновь сможете играть в баскетбол, но не в рамках большого спорта.

Да не нужен мне такой баскетбол, дорогой доктор! Настоящий баскетбол для меня означал очень многое (тогда я, разумеется, думала, что он для меня все, теперь немного поумнела), но это был настоящий баскетбол. Благодаря ему я уже не была просто долговязой девчонкой, благодаря ему я была кем-то, понятно? А теперь я могу только так же по-идиотски, как мама, готовить девочек к участию в спартакиаде. Как вы думаете, уважаемый доктор, есть разница?

И все-таки я продолжала мучиться. А вдруг, если я начну сейчас эти облегченные тренировки, они позволят мне в будущем, когда развитие медицины достигнет высочайшей степени, перейти к настоящим спортивным нагрузкам? Он ведь говорил, что к каждому случаю надо подходить индивидуально. Конечно, он был категорически против настоящих тренировок, но может быть, и вправду надежда умирает последней?

Глава 16

— Ленда, ты с ума сошла, не страдай. Я тоже так начинала.

Богунка сидела в большом кресле, обтянутом белой материей, нога в гипсе на табуретке. Кресло стояло сразу у входа в палату, а с коек (к счастью, в послеоперационной палате их было намного меньше) на нас с огорчением и неодобрением смотрели прочие обитатели палаты. Был неприемный час, но Богунка уговорила главного врача, что мой визит ей просто необходим, и сразу же после обеда я к ней пришла.

— Если ты тут будешь устраивать такой переполох, я к тебе больше не приду, — ругалась я.

— Понимаешь, мы ведь начали репетировать, хоть и с опозданием. Помешала моя поездка. Полагается начинать подготовку в сентябре, и потому, конечно, девочки почти ничего не знают, — продолжала Богунка давать добрые советы. — Но в этом есть и свои преимущества: поскольку тебе придется начинать с самого начала, ты все сделаешь в своем едином стиле.

— А ты что, умирать тут собралась? Ты же ведь вернешься в конце концов?

— Конечно, я когда-нибудь вернусь, но будет поздно все начинать сначала. Не бойся, я у тебя ничего не отниму, буду только твоим ассистентом. Я же все равно ничего не смогу, мне еще долго нельзя тренироваться. И вообще, неизвестно, смогу ли я когда-нибудь двигаться, как раньше.

Богунка вздохнула, и на глазах ее вдруг выступили слезы.

— Видишь, Лени, это мой вариант астмы. Наверное, девочки из моей прежней команды были правы. Я слишком эгоцентрична — такое мне бы и в голову не пришло. Ведь если подумать, положение Богунки далеко не сахар, она должна очень сильно страдать.

— Ладно, попробуем. — Я приняла бодрый вид, который еще так недавно раздражал меня у всех моих утешителей. Слишком бодрый вид. Она, конечно, заметила.

— Да брось ты! Буду стараться, буду выполнять все их требования. Такой примерной больной, как я, у них, наверное, никогда не было, и постараюсь выздороветь. А музыку ты подобрала?

Сразу после того, как я вынужденно дала Богунке согласие, я получила от ее мамы комплект записей.

— Понимаешь, я не очень сильна в музыке. Я, конечно, все прослушала, но, к сожалению, еще очень плохо отличаю ансамбль «Олимпик» от пения Вондрачека.

— Музыка тебе понравилась?

— В общем, да, — ответила я без энтузиазма. — Но мне подбор кажется заигранным. Это такая же древность, как мюзикл «Любовь к трем апельсинам».