Жилплощадь для фантаста - [7]

В гору я поднялся малолюдными переулками и вышел на Тополиный бульвар. Здесь, возле кинотеатра «Октябрь», агентства Аэрофлота и продовольственного магазина бурлила толпа. На остановке в переполненные троллейбусы и автобусы лезли одуревшие от долгого ожидания пассажиры. Кто-то выскочил чуть ли не на середину проезжей части дороги, пытаясь остановить такси, но, кроме резкого скрипа тормозов, да отборной брани шофера, не получил из этого предприятия ничего. И поделом. Дорога уже начала леденеть, улица узкая, движение напряженное.

Стемнело. Зажглись фонари.

В полураскрытые двери продовольственного магазина стремились пробиться два встречных потока людей. Это им как-то удавалось и уже привычно не вызывало ни у кого удивления. Я тоже протиснулся. Отдел, где продавали водку и табачные изделия, для удобства покупателей располагался прямо у двери. Я пристроился в конец очереди.

Все-таки удивительно, как изменилось у меня настроение. От гнетущей неизвестности и растерянности к какому-то освобождению. Обиды не было. Да и на кого обижаться? Осталась злость, но она уже проходила. Она и накатилась-то не от того, что мне снова не дали квартиру, а оттого лишь, что меня обхамили. Хамство это забыть было нельзя, но и основывать на его действии свою дальнейшую жизнь тоже не стоило. От всей этой истории оставалось только одно – Валентине будет стыдно, что она уже упаковала посуду, связала узлы, поторопилась, обрадовалась прежде, чем ей вручили подарок. А подарок-то и не дали вовсе. Так только, показали, а потом: это не для вас. И без извинений.

Из кармана пальто я достал тройку, смятый рубль и мелочь. Конечно, достаточно было и четвертинки водки, чтобы уснуть нормально, но продавали, как всегда, только поллитровки. Да бог с ней… Можно и ноль-пять. В таком состоянии, в каком я находился сейчас, опьянеть было невозможно. Да и не хотелось мне пьянеть, а только расслабиться. Сейчас бы только расслабиться и уснуть.

Бутылка оттопыривала левый карман пальто, но никаких неудобств или сомнений на этот счет я не испытывал. Несет человек в кармане водку и несет. Значит, ему так нужно. Да и домой несет, а не под забором тянуть из горлышка. До дома было рукой подать. Я спешил, чтобы скорее все рассказать, и уже хотелось, чтобы мое сообщение осталось где-нибудь в прошлом, ну хотя бы в пятиминутном. Но невозможность путешествий во времени не замедляла мой шаг, чуть ли не бег. Если нельзя, чтобы это уже осталось в прошлом, то пусть оно скорее произойдет в будущем, потому что сразу же за этим наступит и облегчение.

Вот и дом, вот и подъезд, а вот уже пятый этаж и ободранная дверь, виденная тысячи раз. Ключ в замочную скважину, поворот. Дверь открывалась без скрипа.

Я вошел в коридорчик, хлопнул дверью, начал расстегивать пуговицы пальто. Из кухни выглянула Валентина. Теща сидела на диване и смотрела научно-популярную передачу по телевидению. Из второй комнаты, маленькой, вышла Олька. Все уставились на меня, но ничего не говорили, не спрашивали.

– Не вышло, – поспешил сообщить я.

– Вот черт! – сказала Валентина и исчезла на кухне, там у нее что-то кипело.

– Да-а, – сказала дочь. И в голосе ее слышалась растерянность.

– Не дали? – спросила Пелагея Матвеевна.

– Не дали, – выдохнул я.

Ну вот. Главное теперь уже позади. Теперь можно коротко, потом подробнее, затем уже вспоминая и самые мельчайшие подробности, рассказать все. Рассказывать, конечно, придется не раз. И родственникам, и знакомым, но к тому времени уже появится стереотип рассказа, хотя повторять его не будет никакого желания. А потом уже и вообще: не дали и все.

Валентина немного погремела на кухне посудой, убавила там, наверное, газ у плиты и снова вышла.

– Значит, не дали? – спросила она и поправила очки мокрыми пальцами

– Не дали. В следующий раз, наверное.

– Да уж сколько раз и все следующий, – пробурчала Пелагея Матвеевна,

Я снял пальто, шапку, шарф, развязал шнурки своих мокрых ботинок, швырнул их с ноги в угол. Ноги застонали, отходя, распухая. Вытащил из кармана бутылку, потряс ею над головой.

– Последняя… с радости. Теперь будем пить только с горя.

– Ну и ладно, – сказала Олька.

– Проживем, – согласилась Валентина.

– Уж тут и жить-то осталось… – Это подала свой голос Пелагея Матвеевна,

Я прошел в комнату, но на узлы и картонные коробки старался не смотреть.

3

«…Эксперимент кончился, и Федор, даже не сняв с рук присоски-электроды, вышел в коридор покурить.

Курилка располагалась возле запасного выхода и там всегда дуло, чуть ли не свистело. В общем, было неуютно да еще и грязно. Федор прошел к главной лестнице, постоял мгновение и спустился на один марш вниз. Здесь на площадке было тепло и полусумрачно. Лестница вела в подвальные помещения, где размещались различные технические службы, и еще дальше вниз, но Федор никогда туда не спускался. Повода просто не было.

Группа, в которой работал Приклонов, занималась исследованием точек акупунктуры. Работы велись уже какой год, а механизм загадочных "китайских" точек оставался непонятным. Научные работники пропускали через точки электрический ток, пытались воздействовать на них магнитным полем. Груды таблиц и графиков росли, но и только…