Жили-были… - [17]
…Трое геологов увидели заплаканного мальчишку случайно. Они утром прилетели в этот город, а вечером должны были отплывать дальше вниз по Амуру. Побродив по городу, геологи случайно вышли к дубовой рощице и только было вольготно расположились на траве, собираясь пообедать, как на них наткнулся мальчуган.
— А ну-ка, подойди, подойди! — сказал старший из них. — Ты что это, плакал, что ли?
Мальчишка подошёл, но на вопрос не ответил.
— Подожди-ка. Как тебя зовут? — спросил геолог в клетчатой рубашке.
— Слава, — ответил мальчик.
— Ну что же, вполне приличное имя… Тебя кто-нибудь обидел?
— Я не знаю, куда идти. Я, наверно, заблудился, — ответил Славка и закусил губу, чтобы опять не расплакаться.
— Так, — сказал старший. — А ну садись, докладывай.
Слава сел на чей-то плащ и рассказал о своих злоключениях. Обрадованный находкой маминого золотистого кенгуру, он отправился домой, но на какую улицу ни выходил, всё казалось, что это другие улицы, а вовсе не та, по которой он сюда пришёл.
— Батька, наверно, всыплет, — сочувственно сказал самый молодой из геологов, тот, что до этого молча открывал консервные банки и резал колбасу.
— Не в этом дело, — перебил его геолог в клетчатой рубахе. — Так как, говоришь, тебя зовут? Слава? Ну что же — Слава так Слава. Утверждаем. Ты вот что, подвигайся поближе и закусим. Проголодался, наверно?
Есть Слава хотел давно, но и нельзя было так вот сразу согласиться. Когда он начал отказываться, старший геолог отхватил ножом краюху хлеба, положил на неё кусок колбасы и вложил этот бутербродище в Славкину руку.
И началось пиршество под открытым небом, на чистом воздухе. А вверху чуть-чуть шевелили листьями высокие дубы.
— Ты кем будешь-то? — подсовывая Славке банку с консервами, спросил старший.
Славка ответил, что отец хочет, чтобы он стал космонавтом, а ему, Славке, сегодня понравилось, как работают каменщики, и он, пожалуй, будет строить дома.
— Да брось ты! — сердито сказал геолог в клетчатой рубахе. — Тебя как зовут-то? Да, да, — Слава! Так вот что, друг Славка: давай пять и иди в геологи. Договорились?
Трудно было отказать таким хорошим людям, и Славка согласился: в геологи так в геологи.
Когда он как следует наелся, молчаливый младший геолог открыл баночку с компотом и пододвинул её Славе. Что не сделаешь для хороших людей! Пришлось съесть и компот.
Потом и геологи, и Слава отправились в город.
— Так, значит, живёшь ты в Садовом переулке? Ну, не робей, мы сейчас у кого-нибудь спросим, где у вас такой переулок.
Спросили у милиционера. Милиционер сначала поднял руку к козырьку, а потом сказал, что это не очень далеко: надо дойти до главной улицы, а там повернуть налево. Когда же он узнал, что геологам требуется в порт — совсем в другую сторону, то взялся сам доставить Славку…
Так и проследовал по двору родного дома первоклассник Слава Чужой в сопровождении милиционера.
Именно в это время фотоаппарат «Смена», принадлежавший Пете Азбукину и управляемый старыми ходиками и пружиной от будильника, сделал последний в тот день, тридцать шестой снимок.
У подъезда Славку обступили ребята и наперебой принялись рассказывать, что отец давно его разыскивает. Он уже обежал весь Садовый переулок, обошёл квартиры всех ребят. А сейчас по городу носятся Петя Азбукин, Игорь, братья Спицины, и вообще все старшие ребята ищут его, Славку.
— А к вам приехала девочка, — сказала Луша. — Такая воображуля! Пока сгружали с машины вещи, она нам ни словечка не сказала.
Славка, не обратив внимания на её слова, не простившись с милиционером, запрыгал по лестнице. Он застучал в дверь, и сразу же ему открыл папа.
— Папа! — закричал Славка. — Я нашёл… Я нашёл… — Славка замолчал: он увидел, что в главной их комнате горит свет. Круглый стол покрыт белой скатертью и уставлен всякой едой. А у дивана, повернувшись к нему, стоят незнакомая женщина и длинноногая кудрявая девочка. И ещё Славка заметил, что эта девочка держит в руках его коробку с проволочными головоломками.
Чего-то испугавшись, Слава смотрел на них, всё ещё сжимая в кулаке маленького кенгуру.
— Слава, мальчик мой, где же ты бегал? — устало спросил отец, а потом, повернувшись к женщине и девочке, каким-то необычным голосом сказал: — Вот, Слава, это Анна Фёдоровна и Наташа. Они теперь всегда будут жить с нами. Анна Фёдоровна будет твоей мамой, а Наташа — старшей сестрёнкой…
Тревога
Игорь сидел на уроке и думал тяжёлую думу. Карандаш, зажатый в его руке, сам чертил печальные рожицы на промокашке — такие же печальные, как и думы хозяина.
С первого класса по пятый, в котором вот уже вторую неделю занимался Игорь, учителя пытались бороться с его привычкой всё время что-нибудь рисовать. Стоило ему задуматься или заслушаться учителя, как рука сама начинала чертить. Ох и трудно приходилось Игорю! Особенно после того, как в классе поставили белые парты. Все ребята обрадовались новым партам: беленькие, чистенькие. Но потом Игорь решил, что при старых, чёрных партах жилось спокойнее. А новую парту чуть задень карандашом или пером — сразу заметно. После уроков дежурный или староста вручат тебе тряпку и прикажут: «Три!» И трёшь, пока опять парта не станет чистой.
