Жили-были на войне - [15]

Сарра пыталась успокоить ее, но Анна повторяла все время одно и то же:

– Убейте меня… Дайте что-нибудь, чтобы я умерла…

Из слов девочки Сарра поняла, что изнасиловали их трое солдат. Сперва ее, потом Анну. Ни слова о том, что привела их сама Анна. Сарра почувствовала, что девочка жалеет Анну, может быть, по-своему даже любит ее.

Анна позвала “других”. Другие сделали свое дело, выполнили ее просьбу. Потом, наверно, допили ром из той бутылки, из которой пили мы с Сергеем, и…

Сарра потребовала, чтобы Анна указала, кто они, эти трое. Они могли быть только из нашего батальона, других частей поблизости не было. Анна долго не соглашалась, но все-таки подчинилась, прошла перед строем, но никого не признала. Сделала вид, что не узнаёт. Ни я, ни Сарра не сомневались, что узнала, – мы догадывались, кто это мог быть. Во всяком случае, двоих я мог бы назвать без колебаний. Знал их и комбат. Многое прощал им за их действительно незаурядную храбрость. Анна не назвала их, и полковник был ей за это благодарен.

– Она выпустила джинна из бутылки, – сказала Сарра.

Да. Выпустила…

Но она ли его выпустила? Джинн бесновался уже не первый год, кто знает, когда его выпустили? Кто знает, когда его загонят обратно?

Такая хреновина

Разные бывают подвиги. Николай Гастелло, не покинув на парашюте горящий самолет, бросил его на скопление вражеских танков. Александр Матросов собственной грудью закрыл вражескую амбразуру.

Это подвиги героические.

Есть подвиги рядовые, есть незаметные. Незаметные, они и есть незаметные, их не отмечали ни орденами, ни медалями и, уж конечно, ни званием Героя Советского Союза.

Героические подвиги Гастелло и Матросова называли еще и беспримерными. Может, для того, чтобы они как раз и служили примером для других.

Служили… Но, повторенные, они уже не были беспримерными, хотя и не считались рядовыми, тем более – незаметными.

В отличие от подвигов Гастелло и Матросова, подвиг рядового понтонера Степана Говяды был беспримерным в самом подлинном смысле этого слова. Никто ни до него, ни после подобного подвига не совершал.

Бывают же такие фамилии! У нас в роте были старшина Мандрыка, командир взвода Пицек, рядовой Макуха, но фамилии эти хоть и смешны, но не обидны. А Говяда – фамилия обидная, для героя и вовсе неподходящая.

Но вот для Степана Говяды – самая подходящая. Прибыл он к нам в батальон осенью сорок четвертого года из недавно освобожденных от немцев районов Украины, откуда-то из-под города Сумы. На удивление нелепо скроенный, долговязый и тощий, он обладал необъятным по величине, прямо-таки уникальным задом, что, естественно, стало поводом для солдатских насмешек, так же как и его поразительная способность засыпать в любом положении и любых обстоятельствах, даже в строю и на марше.

Сам он воспринимал эти насмешки добродушно.

– Мой-то что! – говорил он с виноватой ухмылкой. – Мой еще ничего. Вот у моего бати зад, это да! На двух табуретках не умещается!

– Да и твой не уместится, – смеялись солдаты.

– Пожалуй, и не уместится, – подумав немного, соглашался Говяда.

Сержант Стариков, окончивший два курса филологического факультета, высказал предположение, что такая выдающаяся задница, скорее всего, наследственного происхождения. Очевидно, подобным украшением славился один из предков Степана, за что и получил кличку Говяда, ставшую фамилией его потомков.

Так вот, именно эта примечательная, многократно осмеянная часть тела оказалась орудием беспримерного подвига Степана Говяды.

В апреле сорок пятого, в преддверии окончательной победы, наш батальон наводил мост через реку Шпрее, в районе города Шпремберг, для переправы танков генерала Рыбалко для наступления на Берлин.

Мост нещадно бомбила немецкая авиация, но, укрытый дымовой завесой и мощным огнем зениток, он, однако, не пострадал. Танки благополучно переправились на другой берег.

Но когда танки прошли, один из понтонов посреди реки стал медленно опускаться, заполняясь водой. А из понтона, мокрый, с перекошенным от страха лицом, вылез на искореженный настил этот самый Степан Говяда.

Оказалось, что, прячась от бомбежки в понтоне, что само по себе достаточно глупо, он заснул и проснулся, когда почувствовал, что бок у него мокрый. И увидел, что осколком пробило дно, а из дыры хлещет вода. То ли спасая переправу, то ли боясь захлебнуться – это осталось не вполне ясным, – он прижался к дыре своим обширным задом и остановил течь. А тем самым – спас переправу. Во всяком случае, танки генерала Рыбалко благополучно переправились на другой берег.

И если подвигом является такой поступок, который способствует успеху боевых действий, а в данном случае нашему наступлению, то поступок рядового Степана Говяды, безусловно, является подвигом.

Переправа через Шпрее была операцией чрезвычайно важной, так сказать стратегической, а потому за ней наблюдал лично командир бригады, генерал-лейтенант Круглов.

Пока солдаты заменяли поврежденный понтон и срочно восстанавливали настил, генералу со смехом рассказали о случае с Говядой. Однако генерал выслушал это без улыбки и приказал представить рядового Говяду к ордену Красного Знамени.