Жили-были - [10]
Повесил солдат голову и побрел куда глаза глядят. Шел-шел и повстречал господа. «Куда идешь, служба?» — «И сам не знаю!» — «Ну, куда я тебя дену? Послал в рай — нехорошо! Послал в ад — и там не ужился!» — «Господи, поставь меня у своих дверей на часах». — «Ну, становись!»
Стал солдат на часы. Пришла Смерть. «Куда идешь?» — спрашивает часовой. Смерть отвечает: «Иду к господу за повелением, кого морить мне прикажет». — «Погоди, я пойду спрошу».
Пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла; кого морить укажешь?» — «Скажи ей, чтоб три года морила самый старый люд».
Солдат думает себе: «Эдак, пожалуй, она отца моего и мать уморит: ведь они старики!» Вышел и говорит Смерти: «Ступай по лесам и три года точи самые старые дубы».
Заплакала Смерть: «За что господь на меня прогневался, посылает дубы точить!» И побрела по лесам, три года точила самые старые дубы; а как изошло время — воротилась опять к богу за повелением. «Зачем притащилась?» — спрашивает солдат. «За повелением, кого морить господь прикажет». — «Погоди, я пойду спрошу».
Опять пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла; кого морить укажешь?» — «Скажи ей, чтоб три года морила молодой народ».
Солдат думает: «Эдак, пожалуй, она братьев моих уморит!» Вышел и говорит Смерти: «Ступай опять по тем же лесам и целых три года точи молодые дубы; так господь приказал!» — «За что это господь на меня прогневался!»
Заплакала Смерть и пошла по лесам, три года точила все молодые дубы, а как изошло время — идет к богу, едва ноги тащит. «Куда?» — спрашивает солдат. «К господу за повелением, кого морить прикажет». — «Погоди, я пойду спрошу».
Опять пошел и спрашивает: «Господи! Смерть пришла: кого морить укажешь?» — «Скажи ей, чтоб три года младенцев морила».
Солдат думает: «У моих братьев есть ребятки: эдак, пожалуй, она их уморит!» Вышел и говорит Смерти: «Ступай опять по тем же лесам и целых три года точи самые малые дубки». — «За что господь меня мучает!» — заплакала Смерть и пошла по лесам, три года глодала самые что ни есть малые дубки; а как изошло время — идет опять к богу, едва ноги передвигает: «Ну, теперь хоть подерусь с солдатом, а сама дойду до господа! За что так девять лет он меня наказывает?»
Солдат увидал Смерть и окликает: «Куда идешь?» Смерть молчит, лезет на крыльцо. Солдат ухватил ее за шиворот, не пускает. И подняли они такой шум, что господь услыхал и вышел: «Что такое?»
Смерть упала в ноги: «Господи, за что на меня прогневался? Мучилась я целых девять лет: все по лесам таскалась, три года точила старые дубы, три года молодые дубы, а три года глодала самые малые дубки… еле ноги таскаю!» — «Это все ты!»— сказал господь солдату. «Виноват, господи!» — «Ну, ступай же, за это носи девять лет Смерть на закортышках».
Засела Смерть на солдата верхом. Солдат — делать нечего, повез ее на себе; вез-вез — и уморился; вытащил рог с табаком и стал нюхать. Смерть увидала, что солдат нюхает, и говорит ему: «Служивый, дай и мне понюхать табачку». — «Вот те на! Полезай в рожок да и нюхай сколько душе угодно!» — «Ну, открой-ка свой рожок!»
Солдат открыл, и только Смерть туда влезла — он в ту же минуту закрыл рожок и заткнул его за голенище. Пришел опять на старое место и стал на часы. Увидал его господь и спрашивает: «А Смерть где?» — «Со мною». — «Где с тобою?» — «Нет, господи, не покажу, пока девять лет не выйдет; шутка ли ее носить на закортышках! Ведь она не легка!» — «Покажи, я тебя прощаю!»
Солдат вытащил рожок и только открыл его, Смерть тотчас села ему на плечи. «Слезай, коли не сумела ездить», — сказал господь. Смерть слезла. «Умори же теперь солдата!» — приказал ей господь и пошел куда знал.
«Ну, солдат! — говорит Смерть. — Слышал: тебя господь велел уморить!» — «Что ж, надо когда-нибудь умирать! Дай только мне исправиться!» — «Ну, исправься!»
Солдат надел чистое белье и притащил гроб. «Готов?» — спрашивает Смерть. «Совсем готов!» — «Ну, ложись в гроб!» Солдат лег спиной кверху. «Не так!» — говорит Смерть. «А как же?» — спрашивает солдат и улегся на бок. «Да все не так!» — «На тебя умереть — и то не угодишь!» — и улегся на другой бок. «Ах, какой ты, право! Разве не видал, как умирают?» — «То-то и есть, что не видал!» — «Пусти, я тебе покажу!»
Солдат выскочил из гроба, а Смерть легла на его место. Тут солдат ухватил крышку, накрыл поскорее гроб и наколотил на него железные обручи — сейчас же поднял гроб на плечи и стащил в реку. Стащил в реку, воротился на прежнее место и стал на часы. Господь увидал его и спрашивает: «Где же Смерть?» — «Я пустил ее в реку».
Господь глянул — а она далеко плывет по воде. Выпустил ее на волю: «Что ж ты солдата не уморила?» — «Вишь, он какой хитрый! С ним ничего не сделаешь!» — «Да ты с ним долго не разговаривай; пойди и умори его!»
Смерть пошла и уморила солдата.
Солдат на том свете
В былое время солдаты служили по двадцать пять лет. Уходил из дому молодой солдат, приходил старый. Но за двадцать пять лет солдат кое- чему учился. Вот одному солдату приходит время идти домой. Говорит солдату офицер: «Ты службу служил верную царю, а теперь вышел срок, есть приказ отпустить тебя домой. Государь тебе дает с собой пустую сумку и двадцать пять копеек денег на дорогу». Солдат думает: «Ну, заслужил за двадцать пять лет двадцать пять копеек и пустую сумку! Что же я по дороге буду делать? Христа ради собирать придется мне».
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».
В сборник повестей известного советского писателя вошли произведения, поднимающие острые мировоззренческие вопросы, проблемы нравственности, гуманизма.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.