Жили-были... - [39]

– Ты чертовски красива, – улыбнулся он, вылезая из автомобиля и обходя его, чтобы открыть мне дверцу. Я не успела переварить его слова, как моя ладонь уже оказалась в его руке, и он помог мне выбраться из машины.

– Спасибо, – пробормотала я, не уверенная в том, как ответить на его заявление.

Ладонь Габриэля снова легла мне на поясницу, чуть выше изгиба моих ягодиц. Когда мы вошли через двойные двери в «Мираж», по голым участкам кожи пробежали мурашки.

Первое, что я заметила – посреди потолка множество лампочек. Разного размера, цвета и формы шарики освещали огромное пространство. Это выглядело необычно и мгновенно притягивало взгляд.

Интерьер был современным: обтянутые кожей стулья со стеклянными столами, но тёмные деревянные панели по периметру комнаты придавали помещению ощущение старины и неповторимости.

– Добро пожаловать, мистер Блэк, – нас радостно поприветствовала блондинка. – Могу я проводить вас к вашему столику?

На мгновение мне стало интересно, приводил ли он сюда других женщин? Была ли я лишь ещё одной зарубкой на столбике его кровати?

– Спасибо, Джулия, – улыбнулся он.

«Спасибо, Джулия», – с издевкой я мысленно повторила его слова. Теперь нет никаких сомнений, он приводил сюда и других женщин, чтобы окунуть в мир роскоши и денег, а когда рыбка на крючке, играет с ними и бросает.

Бог ты мой, да какое мне до этого дело?

Это всего лишь деловая встреча и не более. Ведь так?

Нас подвели к столику в дальнем конце комнаты сособеннойинтимной атмосферой. Не отрывая глаза от пола, я была более чем уверена, что мы прошли мимо актера, получившего «Оскар».

– Как обычно, мистер Блэк? – спросила Джулия. Я успела заметить вспышку страсти в её глазах, когда Габриэль тепло ей улыбнулся.

– Пожалуйста. А также передайте от меня привет Нико.

Она сердечно кивнула и ушла, но тут же вернулась с дорогущей на вид бутылкой вина. Взмахом руки Габриэль отослал её и налил нам по щедрой порции напитка.

– Так кто такая Пэйтон?

Его вопрос застал меня врасплох. Я предполагала, что это будет деловой ужин, а не обсуждение всей моей жизни.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, взяв бокал, чтобы отвлечься.

– Скромность тебе не идет, – ухмыльнулся он. – Так кто такая Пэйтон Миллер? Уверен, в тебе гораздо больше достоинств помимо твоей работы.

Так ли это? На мгновение я задумалась и быстро поняла, что сначала слишком сильно ушла в учёбу, а потом – и в работу. Ничего себе, скучнее не придумаешь.

– Моё детство – это маленький старый двухкомнатный домишко в захолустье Кентукки, двое горячо любимых родителей и девчушка, страстно мечтавшая оттуда выбраться, – я замолчала, стараясь уклониться от его вопроса. – А что насчёт тебя? Ты прямо сплошная загадка.

Его улыбка на мгновение дрогнула. Он поднял свой бокал и сделал большой глоток вина.

– Я родился в Великобритании. Мой отец владел крупной юридической фирмой в Лондоне, и когда мне было шестнадцать, планировал, что я буду работать у него. А я не хотел этого. В восемнадцать я решил покинуть Англию и пойти учиться в Нью-Йоркский университет. А Лука работает на моего отца в Лондоне.

– Почему у тебя нет акцента? – спросила я.

– Я избавился от него практически сразу после приезда.

– Он проявляется, когда ты возбужден, – выпалила я. И тут же прикрыла рот рукой, сгорая от стыда от того, что ляпнула такое и что вообще обратила на это внимание. – Прости! Не знаю, откуда это взялось.

Габриэль улыбнулся,глубокий хриплый смешок сорвался с губ.

– Не стоит. Мне нравится, что ты несёшь ахинею. – Он сделал ещё один глоток. – Итак, почему ты хотела уехать из Кентукки? Разве ты не скучаешь по запаху конского навоза?

– Ха-ха! – Я закатила глаза. – Там не всё время им пахло, – вздохнула я. – Мои родители сражались за каждую копейку. Я из семьи, где необходимость была важнее роскоши. Когда я училась в школе, тётя предложила мне пройти практику в рекламной фирме, в которой работала. Я провела там шесть недель, изучая основы маркетинга и организации мероприятий. И наконец выбралась посмотреть, на что похож большой город. Чикаго был ошеломляющим. С того момента, как моя нога ступила за пределы Кентукки, я была похожа на оленя, ослеплённого светом фар. После этого моей страстью стал пиар, и я знала, если перееду в большой город и буду работать в сфере рекламы, смогу обеспечить себе такую жизнь, которую не могли бы дать родители.

Обалдеть, я выболтала больше, чем хотела. Без понятия, почему я так разоткровенничалась.

– Я могу спросить тебя о кое-чём? – Я кивнула, уставившись в свой бокал. – Где твой южный акцент?

– Ах, это. Когда я осталась в Чикаго, тётя послала меня к логопеду, чтобы тот попытался помочь мне от него избавиться. – Габриэль нахмурился, озадаченный моим заявлением. – Я сделала это, потому что думала, что в Нью-Йорке ко мне с моим южным акцентом не будут относиться серьёзно. Если бы я явилась на собеседование в ковбойских сапогах и со словами «Приветик», то получила бы единогласное «нет». Когда я сюда переехала, акцент стал слабее, и, чтобы избавиться от него окончательно, начальник отправил меня на курсы повышения квалификации.