Жилец - [24]

Ее улыбка показалась ему почти непристойной, и вообще возникло ощущение, словно весь этот, в сущности, незначительный знак внимания с ее стороны был наполнен потаенными, чувственными обертонами. Он поймал себя на мысли о том, что на уме у нее было лишь одно - как бы переспать с ним. Уже само по себе то, как она опускала кончик языка в пену стакана с пивом, говорило само за себя.

Одна капелька напитка скатилась с ее губ, медленно потекла по подбородку и скатилась ниже, к горлу. Едва влага достигла небольшой ямки над ключицей, как девушка ленивым жестом подняла руку и смахнула ее. На какое-то мгновение след от прикосновения ее пальцев оставался белым, а затем кровь снова хлынула к нему, и он вновь приобрел нежнорозовый оттенок.

Трелковскому почему-то пришла в голову мысль о том, что кожа ее, наверное, хранит на себе следы сотен всевозможных пальцевых отпечатков. Когда же Стелла потянулась над столом вперед, чтобы переставить свой стакан, ее накинутый на плечи плащ задел за спинку стула и сполз немного назад, после чего она окончательно сбросила его, резко выпрямившись и отведя плечи назад, отчего груди ее провоцирующе вздрогнули. При взгляде сбоку, как раз оттуда, где сидел Трелковский, было видно, что ее груди натянули ткань платья, которая сложилась под мышками в серию тоненьких тугих складок. Похоже, девушка тоже знала об этом, поскольку тут же потянулась рукой и слегка потянула платье, пытаясь чуть одернуть его книзу - результатом этого жеста стало то, что она продемонстрировала ему очертания своего бюстгальтера и даже похожие на ребра жесткие перетяжки его каркаса. В этот момент он вспомнил, что этот бюстгальтер действительно имел такие перетяжки.

Ниже пояса юбка плотно облегала ее бедра, так что, когда Стелла села, та покрылась мелкими, похожими на тоненькие шелковые шнурки, горизонтальными складками, окаймлявшими ее живот, в том числе и нижнюю его часть. Под тканью отчетливо проступали как подвязки ее чулок, так и сами засте*ки. Юбка оказалась настолько короткой, что едва достигала гладких полушарий ее коленей. Закинув ногу на ногу, девушка потянула юбку вниз, после чего прошлась ладонью вдоль всей длины ноги, словно лаская ее. При соприкосновении с нейлоновой тканью платья, за которую чуть задевали края ее ногтей, послышался легкий характерный шорох. Кончиком левой туфли она с отсутствующим видом легонько массировала икру правой ноги. И все время смеялась.

- А как вы посмотрите на то, что сейчас мы все отправимся ко мне? предложил один из молодых людей.

Стелла встала и повернулась за своим плащом, чуть наклонившись, чтобы разгладить образовавшуюся складку на рукаве, на котором, как оказалось, все это время сидела.

Верхняя часть ее платья чуть отошла вперед, и стал виден край бюстгальтера, который лишь отчасти скрывал ее полные груди. Когда девушка поднимала плащ, те легонько заколыхались - кожа вокруг узкой красной полоски, обозначавшей то место, где обычно к телу плотно прилегала верхняя линия бюстгальтера, казалась неестественно белой.

Официант сгреб оставленную на столе мелочь, разорвал счет, давая тем самым понять, что посетители расплатились с ним, после чего удалился.

- Вы пойдете? - спросила Стелла.

Трелковский было заколебался, однако страх снова остаться в полном одиночестве быстро рассеял все его сомнения.

- Если вы хотите, чтобы я пошел... - пробормотал он.

Нужная им квартира располагалась совсем неподалеку от бистро. Молодой человек, которому она принадлежала, позаботился о том, чтобы всем было на чем сидеть, после чего отправился на кухню, чтобы принести из холодильника напитки и лед. С первых минут пребывания в собственном доме он повел себя, как заботливый хозяин, истинный владелец, предоставляющий свои владения утомленным пилигримам. Он поставил на проигрыватель пластинку, расставил стаканы и принес поднос со всевозможными бутылками, ведерком со льдом и вазочкой с солеными орешками. Как только кто-либо из собравшихся обращал на него свой взгляд, он тут же вскакивал с места и спрашивал: "Что-то не так? Чего бы тебе хотелось?" Его услужливость была даже какой-то раздражающей.

Говорить все начали одновременно.

- А вы знаете, где я видел Симону в последний раз? Это было на концерте - в Ламоре. Я совершенно случайно столкнулся с ней. Мы немного поболтали, я еще спросил, как, мол, дела. Она ответила, что все прекрасно, хотя можно было заметить, что что-то у нее все же не так.

- А у меня до сих пор лежит одна книга, которую она дала мне почитать один из ее исторических романов. Впрочем, я ее даже не раскрывал.

- Ей совсем не нравилась мода этого года. Она еще сказала, что единственное, что еще как-то может носить, это "шанель" - остальное смотрится на ней просто отвратно.

- А мне сказала, что хотела бы купить пластинку с бетховенской Четвертой сонатой - знаете, в том новом музыкальном магазине, что возле Симфонического клуба.

- А странно все же, как она ненавидела животных...

- Дело не в том, что она их ненавидела, - она скорее боялась их.

- И еще она совершенно не могла терпеть американские фильмы.