Жилье по обману - [8]

– Москвички в скверах не рыдают, – назидательно сказала Натка и присела на край скамейки, где почище. – У москвичек есть родные, друзья и коллеги, которым можно поплакаться в жилетку. Или вы безработная сирота-интроверт?

Она нарочно выбрала этот немного задиристый и насмешливый тон, предполагая, что он приведет незнакомку в норму быстрее, чем сочувственное сюсюканье.

– Да, точно, Москва слезам не верит, – бабка, оказавшаяся теткой, наконец использовала Наткину салфетку по назначению: вытерла мокрое лицо и высморкалась. – Извините меня, совсем расклеилась… Никогда не думала, что со мной такое случится. Привыкла считать себя умной – и на тебе…

– Бывает, – согласилась Натка.

Ей не хотелось глубоко вникать в проблемы тетки-плаксы, довольно было и того, что удалось остановить слезы, но встать так сразу и уйти было почему-то неловко. А тут еще в сквере появилась баба Люба, да не проследовала мимо молча, как хотелось бы, а на ходу громогласно изрекла:

– Тьфу, аферистка! – и только потом утопала дальше, фыркая, как сытый морж.

– Кто это? – беспомощно удивилась плакса.

– Ну, аферистка, видимо, это вы, – с кривой усмешкой объяснила Натка. – А если вы спрашиваете, кто эта вредная особа в белобрысом парике, то познакомьтесь: баба Люба, моя соседка по дому. В четвертом подъезде живет, чтоб ее…

Бабу Любу Натка искренне не любила. Это у них было взаимное: баба Люба Натку тоже не жаловала и никогда не упускала возможности ее обругать или раскритиковать. Лена, умная старшая сестра, как-то объяснила Натке причину этой неприязни очень просто:

– Да она же ревнует и завидует тебе. В молодости эта баба Люба тоже была красавицей, как ты, и забыть об этом она никак не может. Отсюда все ее яркие наряды, парики, бусики, ну и наезды на тебя, красивую.

Не верить Лене не было причин, но объяснение Натке не понравилось: очень уж ее напугала перспектива с возрастом превратиться в такую вот бабу Любу. Пенсионерка, прохаживающаяся по дорожкам у дома модельным шагом от бедра, смотрелась, мягко говоря, странно: в малиновых лосинах, короткой замшевой юбке и расшитой стеклярусом джинсовой куртке с широкими подкладными плечами… И в завитом белокуром парике, так неприятно похожем на настоящие волосы самой Натки!

В общем, проявлять солидарность с бабой Любой хоть в чем-либо Натка не хотела и поэтому решительно проигнорировала нелестную оценку, которую вредная старуха мимоходом выдала тетке-плаксе. Натка не только не отшатнулась в ужасе от предполагаемой аферистки, но даже придвинулась к той поближе и повторила свой вопрос:

– Так что же у вас случилось?

А потом с нарастающим интересом выслушала сбивчивый рассказ плаксы.

Галина Плетнева – так она представилась – работала в солидном риелторском агентстве. Натке даже было знакомо его название, она уже встречала его, потихоньку изучая предложения о продаже приличных «трешек». «Двушка»-то у Натки уже имелась, досталась от бабушки, но маленькая, простенькая, без претензий – из тех, которые называют хрущобами. Продать бы ее да купить другую, получше – об этом Натка начала задумываться не так давно, когда у нее вдруг появились деньги, отдельное большое спасибо за это великолепной пятерке бывших кавалеров.

А Галина Плетнева как раз специализировалась на такого рода сделках – со встречными продажами, когда для покупки нового жилья продают имеющееся и еще что-то добавляют к вырученной сумме.

– Это довольно сложно, нужно учитывать множество факторов, со «вторичками» работать вообще непросто, но зато интересно, – поведала она внимательно слушающей ее Натке. – Совсем другое дело «первички» от застройщика продавать, это как пирожками из буфета торговать – все просто и понятно. Поэтому у нас в агентстве «первичками» обычно новички занимаются, а кто поопытнее, те берутся за задачи посложнее. А я вот… дура такая!

– Почему же дура, и вовсе вы на дуру не похожи, – соврала Натка, подумывая уже сойтись с этой полезной теткой поближе.

На дуру неумытая-непричесанная рева Галина, конечно, смахивала. Но «свой» риелтор – это очень нужный человек. Когда-то бабушка Натке с Леной говорила: «Идите, девочки, в медицинский и в юридический. В семье обязательно должны быть врач и юрист». Бабушка знала жизнь, но только ту, старую. В новой список следовало расширить, теперь в семье не помешали бы еще программист и риелтор. Особенно в растущей семье, нуждающейся в расширении жилплощади. Лена, сестра, не осознала еще, что ей тоже придется решать жилищный вопрос: где, она думает, они с Говоровым гнездышко вить будут? В его «двушке», в ее? Им бы свои квартиры продать да новую купить, побольше…

– А потому дура, что взялась не за свое дело, ну и поплатилась! – Галина была самокритична. – У нас одна новенькая девочка вчера на больничный ушла, надолго, наверное, – в инфекционку с ребенком попала. И, чтобы ее клиенты от нас не разбежались, шеф предложил другим сотрудникам их разобрать, это у нас норма жизни, обычная практика. Там у нее клиентов-то было всего четверо, новенькая же, неопытная еще, можно было всех четверых другим ребятам из числа молодняка раздать, они бы справились, но я, дурища, пожадничала. Цапнула две сделки себе, думала, быстренько их закончу и свои проценты получу, как раз смогу погасить кредит за дочкину учебу в институте… Ну, вот мне за жадность мою – ни сделки, ни процентов! Еще и свои деньги потеряла, а в кошельке-то у меня и наличка была, и карточки…