Жила Комстока - [59]

Хескет открыл было рот, но так ничего и не вымолвил, увидев пирамиду из камней.

Что это за пирамида? Неужели заявка на участок? Заявка, сделанная сегодня ночью? Интересно, чьих это рук дело? Может, Алекса? Нет, вряд ли. Тогда кто? Кто?

— Разрушь ее, — приказал он.

— Мистер Хескет, я не могу. Меня обвинят в посягательстве на частную собственность. Еще чего доброго повесят… или пристрелят. Нет, сэр, увольте. Ведь кто-то установил эту метку.

— Это часть территории, принадлежащей мне! — раздраженно проговорил Хескет. — Ты что же думаешь, я не знаю своих владений?

— Прошу прощения, сэр… но вы делали на них заявку? Вы самолично?.. В Калифорнии как-то был случай, сэр… Один участок в полторы тысячи футов показался кое-кому подозрительно длинным. Так вот нашлись умники, которые промерили его и обнаружили, что он и в самом деле длиннее на триста футов. Они заявили свои права на лишний отрезок, выбрав самое золотоносное место на всем прииске, и завладели им. Вот так-то!

Хескет побледнел. Крокетт! Проклятый идиот Крокетт! Как он додумался до такого?!

На мгновение он почувствовал, что охвачен паникой, которая тут же сменилась слепой яростью. Он постарался взять себя в руки.

— Все будет в порядке, Элсингер. Я все улажу. Тут какая-то ошибка. — Он помолчал. — Когда ты пришел сюда?

— В семь, сэр. Моя смена начинается в семь. Я пришел, а Алекса нет. Я везде искал, но не нашел ни его, ни его винтовки. И похоже, тут произошла драка — на земле я видел кровь.

— Спасибо, Элсингер. Иди работай.

Хескету не терпелось узнать, чье имя написано в заявке. Он нерешительно подошел к пирамиде и начал разгребать камни.

Крокетт и Тревэллион!

Он положил коробку на место и побрел прочь. Возле подъемника остановился, пытаясь совладать с новой волной нахлынувшей ярости. Крокетт никогда не набрался бы наглости совершить что-либо подобное. Это все Тревэллион. Ах, проклятый щенок… Он стоял с расширенными глазами, замерев и облизывая языком пересохшие губы. Тревэллион! Надо быть осторожным, очень осторожным. Теперь ему понадобится адвокат. А Тревэллион опасен и далеко не дурак, об этом он слышал уже не раз. Это не дурачок Крокетт, а дерзкий и умный противник. Да, надо быть очень осторожным! Хескет не хотел упускать этот клочок земли. Самое богатое скопление руды может… даже должно лежать как раз под этой пирамидой.

Он повернулся и медленно побрел к гостинице. Нужно подумать. Нельзя предпринимать никаких действий, не разработав тщательного плана. Сейчас вообще нельзя предпринимать никаких действий. За какой-нибудь час новость обежит город, и большинство этих слезливых пустобрехов будет сочувствовать Крокетту. Ну и пусть пожалеют его денек-другой, потом в городе случится очередное событие, и они переключатся на него, вот тогда-то он начнет действовать.

Они одурачили его и заплатят за это. Он заставит их заплатить.

Хескет вернулся к себе и велел принести чаю. Чай не был его любимым напитком, но сам поступок подчеркивал что-то невозмутимо хладнокровное и элегантное. Когда история обойдет город, это прозвучит красиво: «И что тогда сделал мистер Хескет? Он просто-напросто вернулся к себе и заказал чаю. Вы же знаете, он всегда такой, этот мистер Хескет. Ничто не может нарушить его спокойствия». Так будут говорить о нем. И он должен быть спокоен. Он подождет. Подождет и подумает.

Тревэллион застолбил участок сегодня ночью, где-то после полуночи. Хескет никогда не видел этого наглеца, но слышал о нем множество историй. Может, обратиться к Сэму Брауну, и он… Нет. Сближаться с Брауном и ему подобными нельзя, он не хочет иметь с ними ничего общего. Ему просто надо составить план действий. И обязательно сохранять спокойствие. Он должен быть хладнокровен.

Когда Вэл проснулся, Дэйн Клайд уже исчез. На печке стоял горячий кофе и подогретый бекон.

Сегодня он займется взрывными работами. Ведь он еще так мало сделал, а собирался отправить партию руды в плавильню.

Тревэллион спустился в туннель и подошел к бочонку с порохом. Вспомнив, что в последний раз ему понадобилось совсем мало, приподнял его и взвесил — что-то слишком легкий. Ну да ладно, у него осталось всего-то две скважины. Вэл собирался провести сегодняшний день в шахте и посмотреть, какие шаги предпримет Хескет.

В устье шахты, прислоненные к стене, стояли стальные буры. Один валялся на земле перпендикулярно к стене. Тревэллион взял молот и потянулся за буром, но внезапно остановился, опустил руки и снова посмотрел на бур. Что за черт?

Что-то было не так. Совсем не так! Тревэллион привык все делать в определенном порядке, например, оставлял стальные буры перед скважиной, если не успевал ее закончить, чтобы в следующий раз, приступая к работе, не забыть начать именно с нее. За многие годы это вошло у него в привычку, как это часто бывает с людьми, когда они долго занимаются каким-то делом. Он всегда оставлял буры в определенном положении — параллельно скважине, а этот лежал поперек. Может, сам откатился? Вряд ли. Тогда как это получилось? Тут-то Вэл и вспомнил о бочонке с порохом, который показался ему подозрительно легким. Взяв свечу, он тщательно осмотрел все вокруг. Ничего особенного. За исключением злополучного бура и порохового бочонка. Тогда он осторожно просунул в скважину металлический прут. Тот опустился дюймов на восемнадцать, хотя Тревэллион помнил, что просверлил эту скважину почти на два с половиной фута. Вытащив прут, быстро оценил ситуацию. Кто-то побывал здесь либо ночью, либо в его и Клайда отсутствие и начинил отверстие изрядным количеством пороха. Внутрь скважины явно затолкали и пистон. Характер намерения не оставлял сомнений. И расчет прост — Тревэллион начнет именно с этой, не законченной в прошлый раз скважины. Тот, кто это сделал, ожидал, что Вэл вставит бур в скважину и ударит по нему молотом, порох взорвется — и ему конец. При взрывных работах с твердой породой такое нередко случалось и никого бы не удивило. Ну посочувствовали бы ему на церемонии похорон — и все.