Жила-была коммунистическая партия - [35]

Вместе с тем все важнейшие партийные решения, в том числе и очевидно преступные, наносящие ущерб стране, проводились по всей иерархической структуре партии – от собраний первичных парторганизаций до ЦК. Так что возможность выбора оставалась у каждого, включая рядовых членов партии, даже при понимании того, что от их выступления или мнения ничего не зависит и ничего не изменится. Разве что ты сам потеряешь работу или попадешь в тюрьму.

Поэтому речь должна идти об ответственности именно партии как таковой, как преступной организации, вмонтированной в структуру государства и подменившей собой, присвоившей себе все прерогативы государственной власти. Носителями ответственности теоретически должны были бы быть и те конкретные руководящие партийные деятели, в отношении которых установлено, что они принимали личное участие в выработке и принятии тех или иных решений преступного характера (например, решения о вводе войск в Афганистан либо об изъятии денег из государственной казны и т. п.). Конечно, об ответственности конкретных партийных деятелей сегодня можно говорить лишь гипотетически: иных уж нет, а кое-кто (как, например, В.М. Фалин) уехал за границу.

Что же касается почти двадцатимиллионной армии рядовых членов партии, то здесь речь должна идти о суде совести, о пересмотре взглядов и личном покаянии, т. е. об ответственности моральной. А это, как известно, глубоко личное дело каждого.

Поэтому указы Президента России о прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР и роспуске их организационных структур если и заслуживают упрека, то только в половинчатости, в недоведении до логического конца решения этого вопроса, т. е. до предания суду этих организаций за преступления, совершенные против своего народа. Но вопрос еще не закрыт, а суда истории компартии все равно не избежать.

В процессе слушания дела в Конституционном суде из уст представителей компартии прозвучал также и такой аргумент: мы добиваемся не реанимации партии в прежнем виде, поскольку это невозможно, а права коммунистов самим решать судьбу своей организации. Поэтому, хотя бы временно, нужно восстановить деятельность КПСС, после чего провести пленум или съезд, которые определят, кто будет представлять интересы партии в КС.

Данная уловка понадобилась представителям компартии, чтобы получить возможность фактического возобновления деятельности организационных структур КПСС. Такую же цель преследовало заявление, поступившее в Конституционный суд на второй день его работы от членов секретариата, вновь избранного так называемым XXIX съездом КПСС (Сидорова В.А., Скворцова С.Б. и Азизова А.А.), с требованием допустить их на заседание вместо участвующих в нем представителей КПСС и КП РСФСР. Удовлетворение их требования означало бы фактическую легализацию компартии Конституционным судом. Но Конституционный суд отверг эти требования, будучи поддержан в этом не только представителями президентской стороны, но и представителями КПСС и КП РСФСР, уже участвующими в процессе.

Стремясь во что бы то ни стало легализовать КПСС, представители компартии прибегли к своеобразной аргументации, смахивающей на шантаж. "Может ли легальная компартия представлять угрозу для общества, например, угрозу совершения государственного переворота?" – спрашивали они. И отвечали: "Конечно нет, так как перевороты подготавливают и совершают партии, находящиеся на нелегальном положении, в подполье. Например, в 1917 году курс на узурпацию власти был взят большевиками только после запрета их партии Временным правительством".

Подтекст в этих рассуждениях очевиден: лучше легализуйте нас, отмените указы Президента, а то, не дай Бог, повторится 1917 год. Важно, однако, подчеркнуть, что верующим в истинность марксизма-ленинизма коммунистам никто не мешает создавать свои партии заново, как говорится, с нуля и на равных с другими политическими партиями. Но их это не устраивало. Они прекрасно понимали, что, даже если Конституционный суд легализует деятельность КПСС, это на деле не приведет к воссозданию всесоюзной коммунистической партии, какой была КПСС. Им важно было другое: вернуть имущество и денежные средства партии как основу последующей деятельности. Поэтому дело о КПСС в Конституционном суде только внешне выглядело политическим процессом, а в действительности его сердцевину составлял имущественный спор.

Характерно, что примерно в это же время я как мэр города получил заявление от бывшего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Б. Гидаспова, смысл которого заключался в требовании приостановить передачу и возвратить имущество, принадлежавшее Ленинградской организации КПСС, а также требование разместить структуры компартии в Доме политпросвещения и заселить жилой дом, построенный для обкома КПСС, работниками Ленинградской организации КПСС. Именно это интересовало представителей компартии в первую очередь.

В процессе рассмотрения в Конституционном суде дела КПСС постоянно возникали аналогии с запрещением деятельности и объявлением гитлеровской национал-социалистической партии преступной организацией. Конечно, прямые аналогии здесь просто неуместны. Достаточно напомнить, что и сам процесс начался по инициативе коммунистов, а не их противников. И тем не менее для нас небесполезно вспомнить, в чем обвинялись нацисты и за что Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) была объявлена преступной организацией, а ее деятельность прекращена.