Жила-была коммунистическая партия - [2]

Эти мотивы и побудили меня взяться за написание данной книги, несмотря на все сложности нашей жизни и хронический недостаток времени.

Таков был замысел. Как он реализован – судить читателю.

Не могу не поблагодарить Д. Гранина, И. Штемлера, А. Чернова, Е. Домнышеву и всех, кто взял на себя труд ознакомиться с рукописью и сделал замечания, позволившие автору завершить работу над книгой.

Глава 1

"ПРОЦЕСС ПОШЕЛ!"

(Хроника крушения коммунистического режима)

Жители Ибанска не живут, а осуществляют историческиемероприятия. Они осуществляют эти мероприятия даже тогда, когда о них ничего не знают и в них не участвуют. И даже тогда, когда мероприятия вообще не проводятся.

А. Зиновьев. Зияющие высоты

Все меняется так быстро, что события, наслаиваясь друг на друга, вытесняются из памяти. Сколько раз я ловлю себя на этом! Казалось, ну этого-то точно забыть невозможно! А ведь забывается, забывается…

Виновата не память. Это похоже на то, как забывается детство: человек становится другим, другим и живет, даже не подозревая, сколько он позабыл важного и нужного. Если вдруг обнаруживаешь, что тебе самому трудно воспроизвести логику собственных тревог и поступков, значит, и те тревоги, и те поступки уже в прошлой жизни. И неважно, что ты при этом подумаешь о себе: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!" или "Надо же было быть таким кретином!". Все – прожито, отлетело, ушло!

"Процесс пошел!" Подобной сентенцией обогатил русский язык первый и последний Президент СССР Михаил Горбачев. Да, пошел. Хотя и не туда, куда хотелось "главному инженеру перестройки". И совсем с другой скоростью! Затевалось одно – вышло совсем другое. Однако мы все еще находимся внутри этого процесса, а потому о его результатах судить нам, современникам, довольно трудно. Тем более что череда событий, начавшихся в нашей стране с середины восьмидесятых, была воистину шоковой и непредсказуемой.

Неожиданно для себя мы очутились в другой стране и в другой исторической эпохе. Самое время вспомнить, как это происходило.

ПРОЦЕСС ПОШЕЛ?

Начало 80-х

Одну из своих последних книг о России XIX века Юрий Трифонов начал словами: "В середине семидесятых годов современникам стало ясно, что Россия неизлечимо больна". К началу восьмидесятых годов XX столетия, на седьмом десятилетии своего существования, коммунистический режим медленно, но неотвратимо вползал в глубочайший экономический и политический кризис. Казалось, что это связано прежде всего с физическим одряхлением советского руководства, а также с грузом сталинского догматизма, перенесенного в иную эпоху теми, кто свою политическую карьеру начинал еще под опекой первого советского генсека и просто не смог преодолеть стереотипы минувшего.

Пока еще всюду висели лозунги, провозглашавшие славу мудрой политике КПСС, а саму коммунистическую партию именовавшие не иначе как "умом, честью и совестью нашей эпохи". В мудрости ее политики никто не смел усомниться. Во всяком случае, до ввода "ограниченного контингента" войск в Афганистан. На глазах у всех распадавшийся на части "дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев" продолжал украшать свой мундир золотыми звездами героя, лобызаясь с главами братских режимов и панибратски похлопывая по плечу прочих премьеров да президентов.

И все-таки что-то было уже не то, не как прежде.

Не заладилось с техническим прогрессом. Все больше пробуксовывала и обнаруживала свою неэффективность плановая социалистическая экономика. На Западе уже начиналась эра персональных компьютеров, эпоха информационной революции. У нас же так и не была доведена до конца предыдущая – научно-техническая. Пропасть между достижениями Запада и советскими реалиями становилась все больше и все фатальнее. Именно в это время стал популярен анекдот, в котором ответ на вопрос о том, когда мы догоним японцев и американцев, гласил: никогда!

Одновременно все очевиднее проявлялся кризис политической власти в условиях полного всевластия верхов и практически всеобщего послушания низов. Ситуация уникальная и раньше в истории не встречавшаяся.

Поэтому, когда на далекой гданьской верфи вспыхнули рабочие волнения и невесть откуда взявшаяся "Солидарность" парализовала своими действиями режим одной из верных социалистических стран, очень многие сказали себе и в СССР: ну вот и поехало…

Почему-то чувствовалось, особенно молодыми, что этого уже не задушить. Ни советскими танками, ни введением военного положения. В этом предчувствии не было никакой мистики. В дни Московской Олимпиады, полупровалившейся по причине советской агрессии в "дружественный Афганистан", одни мурлыкали оказавшиеся пророческими слова песенки о "ласковом Мише", другие вышли на беспримерную манифестацию, в которую превратились похороны народного поэта Владимира Высоцкого. Этих других было слишком много, чтобы аналитики вроде Юрия Андропова не поняли: дело и впрямь дрянь. Для них – дрянь.

Говорят, страх парализует. Старцы из Политбюро были парализованы страхом уже давно. Собственно, они всю жизнь в страхе и прожили. Это тоже было наследством сталинизма. Очень стойким наследством. Люди боялись себе подобных, но еще больше боялись не безмолвствовавшего разве только в анекдотах собственного народа. Мне рассказывали, что отправленный в отставку еще при Брежневе один из членов Политбюро нередко за семейным чаем приставал к своим детям и их друзьям с одним вопросом: "Как вы думаете, революции не будет?" Семья, конечно, воспринимала это как проявление старческих недугов, а дедушка-то был недалек от истины.