Жиган - [92]

– Согласны? – спросил Мамед.

– Нет, – прохрипел Большаков.

– Убью собаку! – воскликнул охpанник.

Гусейн снова замахнулся, но Мамед жестом руки остановил его. Услышав голос охранника, Жиган понял, что именно Гусейн разговаривал с ним по телефону. Те же хриплые интонации, тот же грубый кавказский акцент.

– Я ничего не буду подписывать, – с неожиданным упрямством повторил Большаков. – Можете меня убить или отpубить мне pуки.

– Это интересное предложение. Я над ним подумаю. А пока вами займется Гусейн.

Большаков только-только начал выпрямляться, когда охранник ударил его ногой в пах. Жиган больше не мог смотреть на это избиение.

Одним прыжком он оказался рядом с Гусейном и нанес ему прямой короткий удар справа в голову. За ним последовали еще несколько ударов по корпусу, и Гусейн тяжело, словно куль, рухнул на пол.

Жиган в ярости стал пинать его ногами, позабыв обо всем, что происходит вокруг.

А зря.

Борисик даром времени не терял. Он подскочил к Жигану сзади и врезал ему рукояткой пистолета по затылку.

Минутная вспышка ярости дорого стоила Жигану. Перед его глазами вспыхнули разноцветные огни, потом все разом померкло и погрузилось во мрак.

Потеряв сознание, он упал рядом с противником, которого свалил несколько секунд назад.

Глава 24

Жиган очнулся от страшной головной боли. Открыв глаза, он увидел, что лежит на грязном полу.

Попытавшись пошевелиться, Жиган невольно застонал.

– Ожил, паскуда, – раздался над головой насмешливый голос Борисика.

Охранник, держа в руке пистолет, сидел рядом с Жиганом на корточках.

– Мамед, может, сразу его пришить?

– Нет, здесь крови не надо.

В ушах Жигана звенело, голоса доносились как из бочки. Во рту он ощущал отвратительный металлический привкус.

Хорошо же его саданули. В следующий раз не надо терять самообладания. Ничего, главное – жив.

– Надень на него браслеты, Борисик, – сказал Мамед.

Пока Жиган успел что-нибудь сообразить, охранник вывернул ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники. Потом Жигана перевернули на спину.

Он увидел, что в комнате, кроме него и Борисика, находятся лишь два азербайджанца – Мамед и Гусейн. Адвокат с чемоданом и документами исчез. Не было здесь и шефа коопеpатива.

Мамед стоял у распахнутого окна, дымя сигаретой. Гусейн сидел за столом, с угрюмым видом трогая распухшую скулу. Со злобой глянув на Жигана, он произнес несколько слов на родном языке – конечно, ругался.

– Говори по-русски, Гусейн, – обратился к нему главарь. – Видишь, наш гость тебя не понимает.

Но охранник продолжал упрямо ругаться по-азербайджански.

– Он жалеет, что не разорвал тебя пополам, от головы до задницы, – перевел Мамед. – А еще ему очень хотелось бы посадить тебя на кол и посмотреть, как ты будешь подыхать. Между прочим, в Турции еще совсем недавно существовала такая казнь.

– Пошел ты, – огрызнулся Жиган, морщась от нестерпимой боли.

– Вежливей надо быть, дорогой, – нравоучительным тоном сказал Мамед. – Бери пример с меня. Я со всеми говорю вежливо, спокойно и из-за ерунды не злюсь. Вот твой друг, Андрей Иванович, не захотел пойти мне навстречу. Ну и что, я с ним не ругался, не спорил, даже не кричал на него. Жаль, что теперь он этого не сможет оценить.

– Что вы с ним сделали?

– Ничего особенного. Даже уши ему не резал. Просто сказал Гусейну: «Иди разберись с ним».

– Суки! – вырвалось у Жигана.

– Опять ты плохо себя ведешь. Надо тебя наказать, как брата твоего.

– Что с Игнатом?

– Ты этого никогда не узнаешь.

Мамед выбросил окурок в окно, подошел к Жигану и поставил носок сапога ему на плечо.

– Твой брат пытался меня шантажировать. Он украл у меня один документ, подло украл и думал, что ему удастся избежать наказания. Я такого не прощаю. Кстати, ты ничего необычного у себя в доме не находил?

Жиган дернулся, сбрасывая с плеча ногу азербайджанца. Тот укоризненно почмокал языком.

– Ай-яй-яй, какой ты резкий.

Мамед отошел в сторону и присел на краешек стола.

– Жаль, что твой брат поздно ко мне попал. Пантелей зачем-то держал его у себя в подвале. Я увидел его только вчера.

«Он жив! – полыхнула в голове мысль. – Пантелей, сука, врал, а я поверил. Надо было сразу разнести там все к чертовой матери».

– Вижу, о чем ты думаешь, – засмеялся Мамед. – Я тоже глупо сделал. Пожалел твоего Игната. А ведь Пантелей еще зимой предлагал мне купить его. Знаешь, на Кавказе осталось еще много пережитков прошлого, как говорят партийные товарищи. Твоего брата посадили бы на цепь в темном холодном подвале или заставили пахать, как ишака. А я его пожалел, надеялся, что одумается.

– Это вы, суки, посадили его на иглу!

– Ай-яй-яй, дорогой, опять ругаешься? Нет, ты не прав. Твой брат уже давно подсел. Когда Пантелей перестал давать ему в долг, он начал приходить ко мне. И однажды обокрал меня. За это надо руки рубить, а у него до сих пор все на месте.

– Не трогайте его, лучше меня возьмите.

– Нет, дорогой, ты мне не нужен. Ты ведь ничего не знаешь. От тебя одни неприятности. Грубый, в драку лезешь. Гусейн, забирай его.

Охранники подхватили Жигана под локти, поставили на ноги. Азербайджанец пару раз врезал ему кулаком по почкам, очевидно, в отместку за нанесенную обиду. Жиган сцепил зубы, чтобы не матеpнуться.