Жиган - [29]

– Не знаю, как вас и благодарить!

– А никак, – посмотрел на новоиспеченного разъездного торгового агента Иннокентий Самуилович. – Князь Мещерский, то бишь Степан Артемьевич, однажды меня из большой беды вызволил. Так что я ему весьма обязан. – Хозяин дачи немного помолчал, затем протянул руку: – Что ж, Петр Степанович, прощайте.

– Прощайте, Иннокентий Самуилович! – ответил Иван, крепко пожав узкую ладонь. – И большое вам спасибо!

– Пустое! – обронил тот и, выпустив гостя из дома, плотно закрыл дверь.

Усадьбу извозчика Гимадеева Иван нашел без труда. Вошел в калитку, огляделся, нет ли цепного пса, и, не обнаружив, дошел до крыльца дома, поднялся по трем ступенькам и постучал в дверь.

– Кыто? – почти сразу послышался вопрос.

– Я от Иннокентия Самуиловича, – ответил Иван.

Дверь открылась, и он увидел мужика лет сорока в шароварах, безрукавном камзоле и бархатной вышитой тюбетейке. На ногах его были кожаные галоши. Почесывая реденькую татарскую бороденку, мужик внимательно смотрел на гостя.

– Меня зовут Петр Степанович, – представился Иван. – Обратиться к вам мне посоветовал Иннокентий Самуилович. Мне нужно в Симферополь.

– Поздыно уже, – неопределенно ответил татарин.

– Зато к утру уже приедем, – парировал Иван.

– Итэ бит дорогэ будеты стоить, – заметил Ильдус Рахимович, и его черные глаза заблестели.

– Ну, не дороже денег, – улыбнулся «коммивояжер».

– Тагда латнэ, – согласно кивнул Гимадеев. – Минуткэ.

Он зашел в дом, не приглашая Ивана, скоро вышел, уже в мягких яловых сапогах, прошел в большой сарай и через несколько минут вывел оттуда гнедую лошадь, запряженную в рессорную двуколку на резиновом ходу.

– Денги пакажи, – попросил извозчик.

– Вот. – Иван вынул из кармана деньги, что дал ему Иннокентий Самуилович.

Гимадеев открыл ворота, вывел лошадь, дождался, когда выйдет Иван, и закрыл ворота.

– Садись, – произнес он и, когда Иван сел, поставив баул с вещами у ног, тронул поводья…

Город был пустынным и темным. Таким же, каким он встретил Ивана. Вновь возникло ощущение, что он необитаем. Стук лошадиных копыт был слышен за несколько кварталов, если не больше.

На выезде из города их остановил патруль из трех человек: мужчина лет тридцати, в кожаной куртке и в офицерской фуражке без кокарды, и двое солдат в шинелях и с винтовками за плечами.

– Куда собрался? – спросил извозчика человек в кожанке.

– Вы Симферупыл, – ответил Гимадеев.

– Какова цель?

– Иво сыпрашивайте. Мае дело везти, куда сыкажут, – кивнул на седока извозчик.

– В Симферополь, значит, собрались? – перевел взгляд на Ивана человек в кожанке.

– Да, в Симферополь, – спокойно ответил тот.

– Документы! – потребовал человек в кожанке и оглянулся на солдат. Один из них снял винтовку с плеча и наставил ее на Ивана.

Он молча достал трудовую книжку и протянул ее начальнику патруля.

– Голованов Петр Степанович, – прочитал человек в кожанке. – А паспорт у вас имеется?

– Вот, – протянул паспортную книжку Иван.

Начальник патруля, не торопясь, перелистал странички и произнес:

– Великие Луки – это далеко…

– И не говорите, – согласился Иван, вспомнивший одного коммивояжера, которого однажды старший брат Владимир привел на их квартиру в Петербурге. Звали его Кирилл Альфредович, выглядел он бодрячком, был разговорчив и угодлив до неприличия, но в глазах его иногда проскальзывала такая тоска, что сведущему в человеческих душах стало бы сразу ясно, что коммивояжеру до чертиков осточертела его профессия, с ее нескончаемыми разъездами, гостиницами и меблирашками для приезжих с клопами и тараканами. Коммивояжер этот был не то чтобы суетлив, однако во всех его действиях проскальзывало желание, расхвалив товар, поскорее заключить сделку и отправиться восвояси. А еще этот Кирилл Альфредович все время вставлял в свой разговор лакейское «да-с» и добавлял: «Лучшего товара вы не найдете во всей империи. Да-с».

– И что за дело вас занесло в наши края? – без всякого выражения спросил начальник патруля.

– Торговое, – угодливо ответил Иван. – Я – разъездной торговый агент предприятия, производящего смазочные масла, вот и приходится ездить по городам и весям. Служба, да-с, – добавил он и верноподданнически посмотрел на человека в кожанке.

– А что у вас в багаже? – поморщился от старорежимного «да-с» начальник патруля.

– А вот, извольте, – развязал брезентовый баул Иван и вынул склянки с маслами. – Это, – указал он на склянку с машинным маслом, – смазочное масло для станков и паровых машин, а здесь, – тронул он склянку с другим маслом, – масло веретенное, предназначенное для смазки подшипников и иных трущихся механизмов, а вот тут, – указал Иван на третью склянку, – масло костяное. Им смазываются точные механизмы, например, часы и медицинский инструментарий. Есть еще вагонное масло зимнее, цилиндровое масло и норвежская ворвань… Лучшего товара, нежели наш, вы не найдете во всей… рэсэфэсээр, да-с. Рекомендую-с.

Человек в кожанке не поленился, открыл одну из баночек, понюхал содержимое, закрыл, вернул Ивану. Постоял еще немного, похлопав документами по ладони, потом изрек, возвращая их Ивану:

– Ладно. Проезжайте.

– Благодарствуйте, – принимая документы, улыбнулся Иван.