Жиган против террористов - [9]

Может быть, это было и наивно, но Константин не умел по-иному.

Глава 3

Директор ФСБ генерал-полковник Утин был чрезвычайно удивлен, обнаружив в вечерней оперативной сводке наиболее важных событий упоминание о Константине Панфилове. Он немедленно вызвал начальника оперативной службы полковника Шевчука и потребовал объяснений.

– Скажите, полковник, – говорил Утин, нервно прохаживаясь по кабинету перед застывшим по стойке «смирно» Шевчуком, – вам сколько до пенсии осталось?

Вопрос не предвещал ничего хорошего, потому что до пенсии Шевчуку было, как до Китая пешком. Он мысленно вздохнул и ответил честно:

– Не знаю, товарищ генерал, не считал. Лет десять, не меньше.

– А у меня сложилось такое впечатление, что вы у нас сверхсрочник! – язвительно сказал Утин. Чувствовалось, что он постепенно накаляется. – Вы какой службой руководите? Комитетом ветеранов контрразведки? Или отделом социального обеспечения? Вы у себя там богадельню развели для оперативников?

– Никак нет, товарищ генерал! – успел вставить Шевчук, давно уже сообразивший, что это разнос, но пока не понимающий, по какому поводу.

– Какого черта, я вас спрашиваю? – уже кричал на него генерал, не слушая, да и не слыша ничего. – Можно подумать, что этот самый Панфилов – супермен какой-то! В каждой сводке я натыкаюсь на эту дурацкую фамилию! То мне докладывают, что Панфилов ввязался в политические интриги между самыми влиятельными политиками! То он устраивает террор в Москве и начинает вершить «правосудие от Панфилова», наказывая тех, кого считает нужным! А мы с вами, а наша оперативная служба, а наши герои обдристанные не могут взять человека, который косяками отправляет на тот свет криминальных авторитетов! Вы все там старые пердуны, а не оперативная служба!

Утин остановился перед замершим Шевчуком и испепелял его глазами. Тот был совсем не похож на «старого пердуна», как выразился генерал, – подтянутая фигура, крутые плечи, мужественное лицо с квадратной челюстью. Утин разозлился еще сильнее.

– Да, я помню, что сам приказал не трогать его какое-то время, пока его искали киллеры, чтобы отомстить за своих главарей, – Утин махнул рукой. – У тебя у самого мозги есть, полковник? Ты сам-то мог сообразить, что, как только мы разделались с этими бандюгами, возомнившими себя вправе вмешиваться в наши дела, Панфилова тут же надо было ликвидировать? Или ты способен только подпольные публичные дома инспектировать? Там мозги не требуются, там другое нужно!

Не обращая внимания на то, что последнее его заявление находится в прямом противоречии с тем, что он говорил минутой раньше, Утин поднял руку к лицу Шевчука и медленно, палец за пальцем, сжал растопыренную ладонь в кулак. Шевчук, который то и дело порывался что-то объяснить, счел за лучшее помолчать.

– Яйца оторву! – угрожающим свистящим шепотом пообещал Утин.

Он снова заметался по кабинету. Подошел к своему огромному столу, взял с него лист сводки, взглянул и в крайнем раздражении бросил обратно.

– Мало того, что вы не могли найти его черт-те сколько времени, – Утин вновь кричал, – мало того, что вы угробили нескольких человек при неудачных попытках его ликвидации, так он еще каким-то образом умудрился явиться с повинной и устроить из этого информационное шоу. И нам пришлось ломать голову, как его нейтрализовать на суде. Мы этим должны, по-твоему, заниматься? Я тебя спрашиваю, полковник! Этот Панфилов, черт его дери, он что – угрожает безопасности России? Почему я должен тратить на него время, почему, я тебя спрашиваю?

Утин вдруг рассмеялся.

– Нет, меня скоро в Кремле начнут спрашивать об этом Панфилове. «Ну что, понимаешь, поймал?» – он изобразил прототип довольно похоже, точно передав интонацию. – И я опять натыкаюсь на него в сводке.

Утин схватил лист бумаги со стола и сунул его под нос полковнику.

– Какого черта ты тут пишешь: «обнаружен, установлено местонахождение», – начал перечислять он, – «осуществлен контакт с привлечением оперативного аналитика…» Кому нужна вся эта хреновина? Ты что, разучился принимать решения самостоятельно? От этого есть лекарство, знаешь? Разжалованием называется. Или служебным несоответствием. Выбирай, что больше понравится.

– Товарищ… – начал было полковник.

– Ма-ал-чать! – рявкнул на него Утин. – Тебе что, больше заняться нечем? Меня в Кремле каждую неделю…и в хвост и в гриву – когда мы задержим террористов-взрывников? А ты тут со своим Панфиловым. Выпусти на него постоянного «охотника» – пусть пасет, пока дело не сделает. И чтобы больше я о нем не слышал! Понял меня?

– Так ведь, товарищ гене… – ринулся что-то объяснять Шевчук.

– Все! Все-все-все! – замахал на него руками Утин. – У меня времени – ни секунды. Иди! Выполняй. И подумай о том, что я тут говорил. Плохо работаете! Очень плохо! Из рук вон плохо. И не надо ничего объяснять! – вновь повысил голос генерал, видя, что Шевчук опять открыл рот и что-то готов выложить. – Меня здесь нет. Я уже десять минут, как в предбаннике Овального кабинета должен быть.

Шевчуку ничего не оставалось, как выскочить из кабинета, так и не сообщив, что его отдел именно делом террористов занимается, а вовсе не делом Панфилова. Панфилов возник в сводке вовсе не как фигурант, а как так называемый «декор-объект» – так обычно называют человека, которого используют в операции без его ведома. Панфилов заявил, что собирается ловить группу террористов, которые, по оперативной информации, собираются устроить теракт в Запрудном. Шевчук, опираясь на разработку аналитиков, решил предоставить Панфилову свободу действий, следить за ним и работать параллельно. Утину он и не собирался докладывать о Панфилове, если бы не строгий приказ показывать все материалы, связанные с терроризмом, ему лично.