Жеймовочка - [8]

Ее будущий третий муж — польский кинорежиссер Леонид Жано, влюбленный в нее тайно и безответно, прямо-таки не отходил от нее ни на шаг, он помог ей выздороветь и позже увез ее с собой в Польшу навсегда. Правда, это произошло через 10 лет после премьеры «Золушки» — десятилетие мыканий Жеймо по киностудии в поисках подходящей роли, но, увы, на Золушке ее роли закончились. Остался один дубляж. И в 1958 году она покинула СССР.

Польша встретила Яничку как родную. Как будто она, полька по происхождению, вернулась в объятия доброй бабушки. Она за несколько месяцев выучила польский язык. Но ее кинематографическая судьба в Польше как-то с самого начала не задалась. Правда, ей и не было большой нужды трудиться, Жано в ней души не чаял и считал за счастье тот факт, что она, просто как кошечка, сидит на диванчике, шьет вручную кружевные воротнички (всю жизнь придерживалась романтического образа — кружавчики, рюшечки, манжеты). Она и сидела дома, принимала гостей из России, у нее любили останавливаться, бывая в Польше, русские друзья — Михаил Пуговкин, Вячеслав Тихонов и многие другие засиживались в ее гостиной за полночь, рассказывали московские новости. Она совсем ожила, начала не по-советски наряжаться, даже завела себе личную шляпницу, которая делала ей шляпки на заказ. Прослыла законодательницей мод и дамой с непогрешимым вкусом. Но все никак не могла смириться с тем, что дочь с семьей остались в России. Все моталась между двумя столицами. К сожалению, дело было все еще в советские времена, и выезжать разрешалось не чаще раза в год. Под конец жизни единственные страдания доставляла Яничке эта вечная разделенность. Если в Москве, то без сына, если в Варшаве — без дочери. Яничка страдала. Удивительным образом совпало, что ее любимое кафе в польской столице называлось «На распутье». В нем она сидела часами над чашечкой остывшего кофе, курила крепкие сигареты и писала на салфетках какие-то мысли. Что-то она хотела зафиксировать для себя или для своих детей и делала это не как завзятые мемуаристы, в тетрадке, а на памятках самых тленных, уж писала бы, что ли, на розовых лепестках.

И до самого последнего дня своей жизни она отворачивалась в сторону, если встречалась глазами с Иосифом Хейфицем. Умерла без длительных мучений, пишут, что почти мгновенно. Правда, перед этим пережила два инфаркта. Предупреждала родных: «Если со мной что-то случится, хочу лежать в родной земле». Полька, родной она считала Москву. Похоронили ее на Востряковском кладбище. На Ваганьковское культурные чиновники Золушку не пустили — иностранка.

Итог жизни — памятник ее красоте — нестареющая сказка. В Золушке, конечно, каждый видит свое, впрочем, как и в любом произведении искусства, каждый видит то, что может отразить его душа. К примеру, театральный режиссер Анатолий Праудин как-то отметил: «Основная мысль этой притчи, этого мифа заключается в том, что мир принадлежит не красивым женщинам, а мир принадлежит добрым людям». Конечно. Чистая правда, такая же, как мир, возможный без лжи. Короли и принцы со временем оценят простодушие маленьких замарашек. Аминь. И добро рано или поздно восторжествует. Ведь не расстреляли же маленькую Жеймо, как тысячи ей подобных чистых и простодушных. Она дожила до старости. Яничка Жеймо была доброй, и добрые люди, как и хотела ее героиня в фильме, заметили это сами, без всяких просьб с ее стороны. Поэтому чудом снятый в самые тяжелые и недобрые для страны времена фильм навсегда остался любимым, как личико Золушки.

А какие там были фразы, какие они были! До сих пор произносят их, не задумываясь об источнике: «А кто этот милый старик, который все время танцует без музыки?»; «Какое сказочное свинство!»; «Жалко, королевство маловато. Разгуляться мне негде»; «Я не волшебник, я только учусь, но дружба помогает нам делать настоящие чудеса!». Последняя фраза эталонная, зеркало эпохи. Цензура изуродовала ее почти до неузнаваемости всего одной меткой подменой. Слово «любовь» в ней было низведено до «дружба». А что, есть любовь, да?