Жестокое сердце - [4]

— Но не в траве же дело.

— Как раз в ней, — сказала Кейти остро, — От нее в комнате кокаином воняет, и еще всякой гадостью, которую я переносить не смогу, так что, если хочешь быть излечен убери все травы.

— Но Кейти… Я же умру…

— Проживешь еще сотни и тысячи лет… но без трав.

— Только с ними…

— Травы — смерть твоя, Тутанхамон, Эйе травит тебя, деньги, власть нужны ему, а обмануть восемнадцатилетнего мальчишку ему не составляет труда.

— Не говори так, Кейти…

— А не ты ли говорил, что правда всегда одна, что же ты этой правды боишься.

— Ничего я не боюсь, Кейти, расплаты только боюсь, да и кто ее не боится…

— Травы сгубят тебя быстрее, чем ты думаешь, они вредят многим, я видела своими глазами тех, кто умирал от подобных трав, какова им там была расплата. Грешники, смертные грешники.

— Ты пугаешь меня.

— Да, правда всегда страшна, Тутанхамон, — очень страшна.

— Ладно, допустим травы морят меня. Так предложи же мне что- нибудь в замен.

— Предложу, и это тебе понравится.

Сказав это, Кейти как бы подмигнула и улыбнулась заискивающе. Но потом стала довольно примерной девочкой. Чувство, какое- то чувство определенно проснулось в ней. Что это было сказать тогда было невозможно. Странные они, эти женщины…

С этого момента Кейти начала лечить Тутанхамона. Как ни странно она добивалась колоссальных успехов. Через несколько недель он поправился и стал ненадолго с постели. На самом деле лечила Тутанхамона не Кейти, а оптимизм, внушенный ею. Каким легким не казалось прекрасной блондинке ее лечение, но для Тутанхамона это был сложный путь к познанию, проверка его силы воли, характера, какой он был мужчина. Он доказал это в своей битве со смертью. Что- то человеческое воскресло в нем после встречи с Кейти. Он много говорил с ней, ему это было очень приятно. Он нашел в ней умную собеседницу и ни на шаг не отпускал ее от себя, считая ее спасителем. Но вскоре это чувство у него прошло и он начал видеть в Кейти человека, да, да, такого же человека, здраво мыслящего, и к тому же и доброго, понимающего, отзывчивого. О травах он совсем забыл, точнее его разум раз и навсегда с ними расправился. Будучи в полубреду он все же оделся, пришел к Эйе и, не выяснив дела на цивилизационном уровне просто швырнул этими травами в рыло Эйе, обозвав его при этом убийцей. Тот же на оскорбление потупил голову и сказал в землю: «Обличитель»… После этого визита, Тутанхамону какая- то блажь в голову стукнула и он однажды ночью при свете лампадки вдруг схватил ее за руку и тихо сказал:

— Кейти…

— Что?

— Знаешь, ты сидишь здесь уже несколько недель, я помню, какой ты сюда пришла, и один момент никак не может вылететь у меня из головы, тогда ты что- то не договорила, что- то важное, скажи мне это сейчас, я ведь любопытный, не отстану.

— Ничего, ничего особенного.

— Я знаю, важное, особенное, сразу видно было, не скрыла ты этого от меня и не скроешь. Похоже у нас с тобой совершенно одинаковые мысли. Ты чего- то боишься, я знаю, скажи мне, чего, я помогу тебе, я же в долгу перед тобой.

— Ты мне ничего не должен, ничем не обязан.

— Как это ничем, жизнью. Представь такой ужас, я бы умер, не узнав такого чудесного человека как ты. Представить страшно.

— Тутанхамон, если бы не господин Случай, я бы не оказалась здесь.

— Хочешь сказать, слава случаю, да и только?

— Нет, нет! Я зашла слишком далеко.

— Кейти, я прекрасно понимаю тебя, я знаю, что ты хотела сказать.

— Ну и что я хотела?

— Ты любишь меня в глубине души, но твой разум не дает душе открыться, ты чего- то боишься, ты не можешь никому этого сказать. Что это за преграда?

— Нет, не может быть…

— Может, твои глаза, Кейти, не могут скрыть твоей тайны.

— Нет, это невозможно, это мечта, это просто романтизм, нет, нет, нет…

— Но почему? Я ведь тоже люблю тебя…

— Нет, Тутанхамон, как бы сильно я ни любила тебя, это дешевый фарс, шутка, прикол…

— Кейти, какой же рубеж между нами?

— Рубеж? Ты правильно сказал, рубеж. Тебе нужна правда, так знай же ее. Я НЕ ИЗ ТВОЕЙ ЭПОХИ. Я гостья из будущего.

— Ну и что, — видно не до конца осознав ее фразы сказал Тутанхамон, — я готов пасть жертвой за тебя, любовь всесильна, Кейти, всесильна.

— Нет, это ошибка, серьезная ошибка, рано или поздно мне прийдется вернуться в свою эпоху.

— Ну и что, я отправлюсь с тобой.

— Моя эпоха хуже Дуата, Тутанхамон, хуже Дуата.

— Ну и что, где есть любовь — нет места смерти, я не брошу тебя нигде, для меня нет стен, нет границ для того, чтобы быть с тобой, Кейти. Будь моей женой, иди ко мне.

— Нет, — ахнула Кейти, — Слишком поздно. Я люблю тебя, я хочу быть с тобой, ах почему, почему так устроен мир. О, как я рада. О, здравствует седьмое небо…

И Кейти любила, да по-настоящему любила. Чего значат тогда 4 тысячи лет, когда-то разделявшие ее с Тутанхамоном. Ничего, совершенно ничего. Ну чего не может любовь. Все может. Вот увидите.

2. Всего хорошего понемногу…

Сказочные дни, вечера и ночи проводила Кейти в прошлом. Жила она словно в раю и даже не замечала как быстро летело время. День, второй, третий, неделя, месяц… и так далее, хотя дни были ничуть не короче, все те же 24 часа.

Тутанхамон поправился не только физически, но и, как она хотела, душевно. Она никогда не хвасталась, но это ее заслуга (как не верти). Однажды вечером Кейти лежала на сеновале и любовалась закатом, алым, огненным. Потом подошел к ней он, сел вместе со мной любоваться. Она и не предполагала, что правители способны понимать прекрасное. Она раньше считала, что они собирают налоги, угнетают бедных, ведут пустые войны, живут взятками, и тому подобное. Но в Тутанхамоне она нашла что-то особенное, у него даже воспитание не королевское. Ни один правитель не сел бы в чистой одежде на сено, у любого правителя всегда есть служка, который стелет ему на сене подстилку, одевает и раздевает его, а этот правитель не такой… у него есть служки так, для «прикола». Ну вот, сел он рядом Кейти на сено, и они разговорились так себе, невзначай, о прекрасном, а потом он назвал ее дочерью Исиды, она играючи спросила: «Почему?», а он сказал, что Кейти прекрасна как богиня. А потом было как всегда — он обнял ее крепко-крепко. И так они провели всю ночь, на сеновале и только полная луна была свидетелем их настоящей любви…