Жестокое счастье - [3]

— Антон Игнатьич, Боря Медников сторожа из медпункта привел…

2. В цирке по канату ходят…

Колхозный сторож Назар Гаврилович Русаков оформился на пенсию два года назад, но поскольку здоровьишко у старика еще было, то он продолжал охранять по ночам зернофуражный склад. Село Заречное располагалось в стороне от магистральной дороги. Воровством здесь не грешили. Поэтому, когда сноха попросила Назара Гавриловича присмотреть за магазином, старик без всяких яких согласился.

В последний вечер перед дежурством Русаков почувствовал в правом плече «засевший от войны» осколок. Так бывало каждый раз при резкой перемене погоды от устойчивой жары к дождю. Опасаясь, не застудиться бы ночью, Назар Гаврилович, несмотря на июль, нахлобучил кроличью шапку и прихватил из дому брезентовый плащ.

Ночь выдалась не по-летнему хмурой. Правда, брызнувший с вечера дождик скоро перестал, однако сизовато-серые облака затянули небо так плотно, что не проглядывало ни единой звездочки. Привычно поправляя сползающий с плеча ремень двустволки, Назар Гаврилович прохаживался между магазином и складом. Заречное постепенно засыпало. Около полуночи Русаков присел на чурбачок у складских ворот. Неожиданно в ночной тишине послышался треск приближающегося от околицы мотоцикла. Сторож прислушался, и ему показалось, будто у магазина мотоцикл заглох. Назар Гаврилович тяжело встал. Стараясь шагать потише, двинулся к магазину. Внезапно из темноты возник высокий парень и хрипловато спросил:

— Батя, закурить не найдется?

Русаков сдернул с плеча двустволку.

— Ну-ка, топай отсюда!

Парень испуганно отскочил в сторону и скрылся в темноте. Русаков настороженно подошел к магазинному крыльцу, напряг зрение. Возле стены стоял мотоцикл, а в оконной раме как будто бы чернела дыра. Старик не успел еще сообразить, что предпринять, как земля рванулась из-под ног и стремительно опрокинула его навзничь…

— Это ж он, окаянный, кирпичом по голове меня огрел, — с обидой проговорил Русаков, снял с забинтованной головы шапку и протянул ее Бирюкову. — Во, глянь, сынок, тут даже кирпичный след остался.

— Тебе, Назар Гаврилыч, надо бы немедленно по ворюге дробью пальнуть!

— Легко, Григорьич, такое сказать… — Русаков сплюнул. — Если б, к примеру, на войне фашист предстал передо мной, одним разом его на тот свет отправил бы. А тут же, чую, наш парнюга… Разве поднимется рука в своего человека заряд выпустить?..

— Ясно дело! — солидным басом изрек другой старик и ухмыльнулся в седую бороду. — Вот, ядрена шишка, этот парнюга по-свойски и раскровил тебе голову.

Сторож махнул рукой — что, мол, после времени пустое обсуждать. Бирюков, возвращая ему шапку, спросил:

— Дальнейшее не помните?

— Ну, как же! Помню. Окончательно-то сознание потерялось после выстрела. Чтобы тревогу поднять, дуплетом бабахнул… — Назар Гаврилович болезненно сморщился. — От выстрела, можно сказать, и мозги отключились. Ружейный приклад так по больному плечу ударил, что… очухался в медпункте.

Дальнейшее, со слов Русакова, произошло «как в кино». После удара кирпичом сторож быстро пришел в себя. Парень, который просил закурить, уже сидел на трещавшем мотоцикле. В тот же миг из магазинного окна вывалился малый в белой майке. Накинув на плечо ремень спортивной сумки, он одним прыжком плюхнулся на заднее сиденье мотоцикла. Мотоцикл вильнул было к дороге, но, когда Русаков во весь голос закричал: «Стой! Стрелять буду!», на полном газу рванулся прямиком через пустырь, где метрах в пятидесяти от магазина протянулся длинный овраг. Проехать там было невозможно, и Назар Гаврилович ожидал, что мотоциклисты повернут назад, однако, к его изумлению, те перемахнули овраг, как будто по мосту. И вот после этого Русаков для острастки пальнул им вслед разом из обеих стволов.

— Похоже, мы со следователем напрасно сюда приехали, — сказал Бирюкову прокурор. — Преступление, как говорится, по вашему ведомству…

Бирюков молчал. Он посмотрел на пустырь, за которым сейчас, в дневное время, был хорошо виден размытый ливневыми водами овраг, и спросил Русакова:

— Каким же образом, Назар Гаврилович, мотоциклисты перепрыгнули эту ямищу? На крыльях, что ли?..

Сторож развел руками:

— Там, вообще-то, рельса лежит, но если соображать с умом, то проехать по ней не всякий циркач сможет…

Все пошли к оврагу. Ширина его, как прикинул на глазок Бирюков, была не меньше пяти метров, а глубина — около двух. Когда-то через овраг был перекинут пешеходный мостик. Теперь же от него остался лишь кусок железнодорожного рельса, лежащего основанием вверх и вдавленного концами в землю. Антон достал из кармана миниатюрную рулетку, присел на корточки и замерил ширину рельсового основания. Показывая Голубеву тринадцатисантиметровую отметку, спросил:

— Можно по такой нитке ночью проехать на мотоцикле?

— А что?.. — оптимистично ответил Слава. — В цирке и по канату ходят…

— Придется этих «циркачей» искать. Кстати, один из них носит американские джинсы… — Бирюков повернулся к заведующей магазином. — Тоня, а фирму джинсов на том парне не приметили?

— На карманчике рубашки «Рэнглер» было написано, — ответила завмаг. — По-моему, и джинсы той же самой фирмы.