Жестокий мир мужчин - [32]

— Это моя вина, — Кира будто не слышала его, — я поставила под угрозу репутацию компании. Меня теперь, наверное, уволят, — она с отчаяньем посмотрела на Дымова.

— Ну, кто вас уволит. Кто?

— Георгий Арнольдович, как только он узнает, — всегда четкая и хорошо поставленная речь Киры сделалась сбивчивой и путаной.

— Успокойтесь, Кира Валерьевна. Георгий Арнольдович ничего об этом не узнает. Мы ему об этом ничего не скажем.

Кира недоверчиво покачала головой.

— Вы сомневаетесь? А давайте, сделаем вот что, — Дымов сгреб, лежащие на столе документы и на глазах изумленной Киры разорвал их на мелкие кусочки.

— Туда им и дорога, — Дымов бросил клочки бумаги в урну и ободряюще улыбнулся Кире. — Пусть теперь кто-нибудь попробует доказать, что они были.

Некоторое время Кира потрясенно молчала, затем к ней вернулся дар речи.

— Спасибо вам. Вы спасли мою репутацию. Вы не представляете, как я вам благодарна. — Глаза Киры. В самом деле, выражали такую признательность, что Дымов подумал, что сейчас ее можно брать голыми руками.

Дымов, насвистывая, вышел из кабинета Киры. Больше всего его занимал только один вопрос, как правильнее выстроить пошаговую стратегию по обольщению этой царевны-несмеяны. То, что она приведет к намеченной цели, он уже почти не сомневался.

8.

Однажды возникшая мысль превратить их бизнес в честный не покидала Дымова уже несколько дней. Их успехи вполне позволяли надеяться на то, что и на этом пути они сумеют добиться немалых результатов. Разве обязательно, чтобы разбогатеть самим, нужно обокрасть других, неужели нет иных способов достигнуть той же цели? Ведь когда они начинали заниматься бизнесом, то вовсе не ставили перед собой подобную задачу. Наоборот, хотели, чтобы все шло законным образом. И если бы Ефремов их не обманул, все бы так и продолжалось. Ему с самого начала пришлась не по нраву эта затея. И лишь под давлением своих друзей он согласился. Но почему теперь всем им не попробовать все изменить?

Пока они соберутся все вместе, пришлось ждать несколько дней. Втроем они сидели в кабинете Басова и обсуждали текущие дела. Настроение у всех было хорошее, так как никто даже не ожидал, что все так быстро пойдет в гору. И все понимали, что половиной успеха они обязаны Кире.

— Если дела и дальше будут идти в том же темпе, то через полгода, максимум через девять месяцев можно будет сворачивать это мероприятие, — довольно заметил Басов. — Расходимся по местам.

— Подождите, я хочу кое о чем с вами поговорить, — произнес Дымов. Он вдруг почувствовал, что волнуется.

— Разве и так не все ясно? — возразил Герцев. Он явно испытывал желание куда-то отправиться по своим делам.

— Я хочу поговорить о том, что нам дальше делать, — настаивал Дымов.

— Так мы только что целый час об этом и говорили, — удивился Герцев.

— Не совсем о том, о чем хочу сказать я.

— Пусть скажет, — произнес Басов. — Слушаем тебя, Игорь.

— Все последние дни я думал о том, чем мы занимаемся? Правильно ли мы поступаем?

— Это в каком смысле? — удивленно посмотрел на него Вениамин.

— У нас неплохо начался бизнес. Мы даже и не предполагали, что он так быстро наберет стол большие обороты.

— Так это же замечательно! — воскликнул Герцев. — Мы все тут сидящие просто молодцы.

— Но если у нас все так хорошо и мы молодцы, обязательно ли нам надо завершать наш бизнес так, как мы намерены это сделать.

— Дым, говори прямым текстом, что хочешь сказать? — потребовал Басов. — Терпеть не могу длинных предисловий. В романах всегда их опускаю.

— Оно вовсе не длинное. А мысль моя предельно проста: почему бы нам не заняться честным бизнесом, как мы хотели изначально. Пусть медленней, чем нам бы хотелось, но мы заработаем свои сто миллионов.

Несколько секунд в кабинете стояла такая тишина, что стал слышен ход висевших на стене часов. Внезапно Герцев вскочил со своего места.

— Дым, ты соображаешь, что несешь! Где ты набрался этих мудрых мыслей. В объятиях нашей прелестной Киры Валерьевны?

— В ее объятиях я еще не был. Но, признаюсь, эти мысли возникли не без ее влияния. Она верит в наш бизнес, а у нее великолепный аналитический ум. Уж никак не хуже, чем твой, Веник.

— Ум у нее может быть и не хуже, вот только чрезвычайно много восторженности. А если бы она на все посмотрела более трезво, то пришла бы к другим выводам.

— И каким, позволено ли мне узнать?

— Да неужели ты не понимаешь простую вещь: то, что мы строим, самая настоящая финансовая пирамида. Хочешь, повторю тебе по слогам: пи-ра-ми-да. И в один прекрасный момент она рухнет. Это случится непременно, потому что все на самом деле шито белыми нитками. Эта конструкция не может долго существовать. Неужели мне нужно объяснять тебе эти азы?

— Но почему не может, если мы будем делать все по-честному…

— Если будем делать все по-честному, — прервал его Герцев, — она развалится еще раньше. И никаких нам денежек тогда не видать, как собственных ушей. У нас одна задача: дать деру точно в тот момент, когда будет максимальная сумма на наших счетах, а продолжать все это дело станет опасно. И это случится довольно скоро. И даже весь аналитический гений твоей пассии нам не поможет. Никто не в состоянии с помощью только желания заставить воду течь вверх, а не вниз.