Жестокий человек - [6]

— Нет! — слышится в темноте.

— Верни же ей свободу! Я знаю... она знает, что ты ее по-своему любишь. Но все это не то... В последние месяцы вы стали совсем чужими. Слушай, разведись с ней!

— Пусть сама возбуждает дело о разводе.

— Разве ты не понимаешь? Ей не хватает решимости, не хватает смелости сказать тебе... Ты так щедр. Но ты ее не понимаешь, не знаешь, как она щепетильна. Она лучше умрет, чем скажет тебе... Это такая впечатлительная натура, она целиком зависит от тебя! Она не сможет сама... Вот если бы ты сказал, что расстаешься с ней! От этого зависит ее счастье... Пеликан, я знаю, ты не привык к разговорам о любви, для тебя это пустые фразы... и вообще тебе не понять такой жены... Да ведь и ты не чувствуешь счастья. Скажи, зачем тебе Люси? Какая тебе от нее радость? Ты терзаешь ее своим вниманием и только. Неужто ты не понимаешь, как все это ужасно?!

— А ты бы потом на ней женился, а? — спрашивает Пеликан.

— Один бог знает, с какой радостью! — с надеждой и облегчением восклицает растерявшийся Ежек. — Лишь бы она согласилась. Я ни о чем не думал — лишь о ее счастье... Знал бы ты, как мы понимаем друг друга. Лишь бы она решилась на это! — продолжает он, чуть не плача от радости. — Чего бы только я для нее не сделал! Ведь я с ума по ней схожу, дышу ею и живу. Ты... ты не понимаешь. Я и не думал, что можно так полюбить!

— Сколько ты получаешь?

— Что? — недоумевает Ежек.

— Какой у тебя доход?

— А причем здесь... — Ежек смущен. — Сам знаешь, что небольшой... Но она приучилась бы жить скромно, мы уже говорили об этом. Если бы ты знал, как мало придаем мы значения деньгам! Ты этого не понимаешь. Пеликан, у нас есть другие, высшие мерила. Ей безразлично богатство! Она даже не хочет говорить о том, что произойдет... в будущем. Она прямо-таки презирает деньги.

— Ну, а ты сам что предполагаешь делать?

— Я?.. Видишь ли, ты человек иной природы, чем мы, ты думаешь только о материальной стороне. Люси настолько выше тебя... Она и булавки от тебя не возьмет, если ты ее отпустишь. Главное, я этого не допустил бы, понимаешь? Она заживет новой жизнью.

Красный огонек сигары поднимается до высоты человеческого роста.

— Жаль! — говорит Пеликан. — Я охотно послушал бы тебя, да пора на завод. Так вот, имей в виду, Ежек...

— ... Ведь твое богатство ее связывает!..

— Да. Так вот, ты подашь заявление о переводе. Привет, Ежек! Если ты придешь к нам, я велю тебя выставить. И пока ты в Праге, не удивляйся, что за тобой будут следить. И не ходи по набережной у Трои, чтоб тебя не столкнули в воду. Моей жены ты больше не увидишь.

Ежек тяжело дышит.

— Я не уеду из Праги!

— Тогда уедет она. Хочешь довести дело до этого? Но с моей женой ты больше не встретишься. Привет!..

Некоторое время спустя привратница, слезая по лестнице с чердака, увидела на ступеньках человека в шубе.

— Вам нехорошо? — участливо спросила она.

— Да... нет, — сказал человек, словно приходя в себя. — Пожалуйста, вызовите мне извозчика.

Привратница побежала за извозчиком и, когда человек с трудом садился в пролетку, привратнице показалось, что он пьян. Пеликан сказал извозчику адрес своего дома, но через минуту стукнул его в спину:

«Поверните, я еду на завод!»

Комментарии

Книга Карела Чапека «Мучительные рассказы» впервые вышла в 1921 г. в издательстве «Авентинум». Все рассказы сборника ранее были опубликованы в периодике. Включенные в данный том рассказы появились первоначально в следующей хронологической последовательности: «Отцы» («Червей», 1918, 7 марта), «Трое» («Люмир», 1919, 16 апреля), «В замке» («Республика», 1919, 16 апреля и 7 мая), «Деньги» («Люмир», 1920, 28 января), «Трибунал» («Орфеус», 1920, июль, № 1), «Рубашки» («Цеста», 1920, 3 декабря), «Жестокий человек» («Люмир», 1921, 20 января).

В основу рассказа «В замке» легли впечатления, навеянные пребыванием Чапека в качестве домашнего учителя в семье графа Владимира Лажанского( февраль-октябрь 1917 г.). В июле-августе 1917 г. Чапек писал С.-К. Нейману из Хыше у Подборжан, где находился замок графов Лажанских: «Я все еще в панском услужении, на этот раз в замке; и Вы, вероятно, представляете себе, что при таких обстоятельствах на душе накапливается столько горечи и унижения, что, как только пробуешь взяться за перо, письмо превращается в стенание».

То обращение «не к вере, а к сочувствию», которое явилось итогом «Распятия», получило, по словам Чапека, развитие в «Мучительных рассказах»: «И в „Мучительных рассказах“ в конце концов те же поиски терпимости, акцент на том, как трудно судить человека».

В предисловии к английскому изданию «Мучительных рассказов» Джон Голсуорси писал о Чапеке: «У него проницательный ум, беспристрастная и живая фантазия, истинный дар выразительности... хорошее вино само себя хвалит, и к хорошим рассказам не нужно предисловия; все, что я скажу: я прочел их с живейшим интересом — они проницательны, необычны, в них есть сила и есть букет». (J. Galsworthy. Foreword. — In: K. Čapek. Money and others stories. London, 1929, p. 5).

Перевод выполнен по тексту книги: K. Čapek. Boží muka. Trapné povídky. Praha, 1973.