Жестокие святые - [22]

Деревня Новиркрия находилась недалеко от южной границы, близ Лиднадо, маленькой страны, которая одинаково ненавидела обоих своих соседей и чудесным образом не вмешивалась в войну все столетие.

«В этой стране осталось так мало верующих», – заметила Марженя.

– Что с ними случилось? – спросила Надя.

– Эта страна, эта война. Брату и сестре пришлось сбежать на север, чтобы их не поймали калязинские солдаты, а следом ушли и другие.

Но двое аколийцев и транавиец остались?

В комнату незаметно вошли остальные. Анна села рядом с Надей и положила голову ей на плечо.

– Ну, мы все еще здесь, – сказала она.

– И нет Верховного принца, – отметила Париджахан.

Рашид принес еду: миски с кашей – жидкой баландой, которая была хорошо знакома Наде, – и буханку черного твердого хлеба. Оставив все это на столе, он свернулся калачиком на груде подушек в углу. Юноша был одет в многослойный коричнево-золотой аколийский наряд с длинными рукавами с разрезами.

– Почему никто не предупредил меня, что калязинские убийцы так рано встают? – зевнув, поинтересовался он.

Малахия вошел в комнату, сжимая в руке полбуханки хлеба. Выглядел он так, словно и вовсе не спал. Его длинные волосы спутались, а под бледными глазами виднелись темные круги. Он плюхнулся на подушки рядом с Рашидом и закрыл лицо ладонью.

– Они и не встают, это делают лишь монахи, потому что в три часа ночи их призывают на молитву, – сказала Надя.

– И они еще нас называют варварами, – задумчиво пробормотал Малахия.

– Мы называем вас еретиками. А это немного другое, но более точное слово, – огрызнулась Надя.

Закатив глаза, Малахия сел и засунул большой кусок хлеба в рот. А затем открыл книгу заклинаний и положил перо между страницами.

– Не смей пускать кровь, пока мы едим, – сказала Париджахан.

Сжимая кинжал в руке, Малахия поднял голову. Лезвие застыло над предплечьем, а изо рта юноши все еще торчал хлеб. Париджахан выразительно посмотрела на Малахию. И спустя несколько секунд он покорно опустил нож.

Надя рассматривала карты, когда аколийка передала ей миску с кашей.

– Мне нужно попасть в военный лагерь в Твире, – сказала Надя.

Она все еще не рассматривала их безумные планы убийства короля всерьез. На нее возлагали большие надежды, поэтому Надя не могла просто отказаться от своего предназначения при первой же трудности. Она была сосудом, который вновь наполнит мир божественным участием.

– В Твир? Ты хочешь попасть в объятия транавийцев, towy dzimyka? – спросил Малахия.

Надя старательно перебирала свой скудный словарь транавийских слов, пытаясь понять, как он ее назвал. Маленькой птичкой? Озадаченная смыслом этих слов и снисходительностью в его голосе, она решила не обращать на Малахию внимания.

– Как я понимаю, у тебя есть определенный план действий, да? – продолжил он. – Ты же такой важный маг.

Сейчас снисходительность прозвучала еще выразительнее.

– Но если ты отправишься в Твир, то умрешь. Транавийцы захватили его еще два месяца назад.

Анна побледнела. А Надя изо всех сил старалась не поддаться отчаянию. Оно осело прямо между ребер и разрасталось с каждым ударом сердца. Все безнадежно. Она умрет еще до того, как появится шанс послужить своей стране.

– Там живого места не осталось, – разрывая повисшее между Надей и Малахией напряжение, тихо сказала Париджахан. – Военный лагерь, ближайшая деревня. Мы находились неподалеку, когда это случилось. И нам лишь чудом удалось сбежать. Другим повезло меньше.

Анна потерла лоб. А когда Надя посмотрела на нее, ожидая хоть какого-то совета, хоть чего-нибудь, та только пожала плечами.

– Мне говорили только это, – сказала она. – Следующая застава…

– Неблизко, – продолжил Рашид.

Все надежды рухнули.

– Значит, я должна выслушать планы двух чужаков, которые приняли моего врага в свой круг с распростертыми объятиями?

Малахия улыбнулся.

Париджахан поджала губы.

– Когда мне было тринадцать, мою старшую сестру сосватали за транавийского славку. Брак был политическим, но Таранех не теряла надежды. Она встречалась с женихом до свадьбы, и он казался таким… – она замолчала и покачала головой, не сводя взгляда с угла комнаты, – нормальным. Да, он был магом крови, но чего еще ждать от транавийца? Несмотря ни на что, свадьба прошла хорошо.

– Свадьба прошла не очень хорошо, – перебил Рашид.

На лице Париджахан мелькнула тень.

– Тогда мы не придали этому значения, ведь все понимали, что некоторое напряжение неизбежно.

От слов аколийцев Надю окутало нехорошее предчувствие, и она поерзала на стуле. А затем покосилась на Малахию, но тот смотрел на Париджахан, и на его лице не было ни враждебности, ни насмешки, скорее забота и внимание.

– Моя семья богата…

– Говори уж начистоту, Пардж, – тихо попросил Рашид.

Она вздохнула:

– Моя семья – одна из трех высших Траваш в Аколе. И через месяц после свадьбы мы узнали, что сестра убита в чужой стране из-за приданого.

– И Акола не пошла войной на обидчиков? – спросила Анна.

– У нас не было никаких доказательств, что это сделал транавиец. Сестра утонула в одном из сотен озер Транавии. – Париджахан горько рассмеялась. – Ну конечно, Акола же страна пустынь, так с чего бы сестре уметь плавать? Вот только Таранех была прекрасной пловчихой и своим самым любимым местом в мире считала оазис рядом с нашим домом.