Жестокие мили - [17]

К 1925 году многие коренные жители Аляски приспособились к современной жизни. Они по-прежнему время от времени охотились, ловили рыбу, занимались ремеслами, но зарабатывали на хлеб с маслом, доставляя товары и почту.

В то время еще не было машин, способных соперничать в выносливости и скорости с людьми на собачьих упряжках. Самолет был делом будущего, и в настоящий момент собачья упряжка оставалась единственной надеждой для жителей Нома. И если сыворотка могла избавить Ном от ужасов древней болезни, то благополучная доставка груза на собачьих упряжках была бы свидетельством стойкости атабасков и эскимосов, в тяжелейших условиях освоивших искусство выживания.

Против правил

В 674 милях от Нома на железнодорожной станции в Ненане Бешеный Билл Шаннон с нетерпением ждал прибытия поезда. Был вторник 27 января, около девяти часов вечера. Поезд из Анкориджа, на котором доктор Бисон отправил сыворотку, уже сутки находился в пути и должен был прибыть с минуты на минуту.

Ненана, предпоследний город на железнодорожной ветке, которая начинается на юге, в порту Сьюард, на берегу залива Аляска, и кончается в Фэрбенксе. Ненана была выбрана в качестве исходного пункта эстафеты, потому что здесь железная дорога пересекается с тропой, ведущей в Ном. От Анкориджа до Ненаны – 300 миль, и отправка сыворотки по железной дороге позволила выиграть несколько дней. Но из Ненаны ее требовалось доставить на запад, в Ном, преодолев по бездорожью 674 мили.

Долговязый и светловолосый Бешеный Билл был мастер на все руки. Подобно многим жителям Аляски, он был почтальоном, золотоискателем, охотником и бесстрашным погонщиком, его упряжка была самой быстрой в регионе. Он получил свое прозвище за то, что, прекрасно владея своим ремеслом, отличался вспыльчивостью, острым умом и любовью к риску.

По пути на железнодорожную станцию Шаннон почувствовал, что температура падает ниже 35 градусов, приближаясь к минус 40, что было обычным явлением для этого времени года. На сильном морозе при выдохе в воздухе образуются ледяные кристаллы, а при вдохе пощипывает в ноздрях. Это похоже на укус пчелы, при каждом глубоком вдохе у вас перехватывает дыхание. Даже в помещении станции Билл не снял медвежью парку, доходившую почти до колен. Если бы решение принимал Эдвард Вецлер, назначенный губернатором наблюдать за доставкой сыворотки, Шаннон не отправился бы в путь до рассвета. К тому времени солнечный свет немного прогрел бы землю и осветил дорогу. Но даже и тогда Шаннон нарушил бы закон выживания, который не по своей воле приходилось преступать многим погонщикам.

Этот закон запрещает использовать собачью упряжку при температуре ниже минус 40 или выше плюс 4 градусов. При температуре выше 4 градусов лайки могут перегреться и пострадать от обезвоживания. При морозе ниже 40 градусов любая ошибка чревата гибелью. Даже солдатам армии США, расквартированным в Танане, запрещалось нести караульную службу при столь низкой температуре. В тот вечер было минус 46 градусов.

При этой температуре Аляска становилась совсем другим миром, со своими особыми физическими характеристиками. К примеру, кружка кипятка, выплеснутая в воздух, превращалась в облачко тумана. От каждого пальца голой руки вверх поднимался пар, так как пот, постоянно выделяющийся из пор, делался видимым. Когда холодный воздух врывался в помещение, влага с пола и стен образовывала цепочку ледяных кристаллов, напоминавших крошечные канделябры. Снаружи, там, где ледяной воздух моментально высушивал любую жидкость, все казалось хрупким, словно сделанным из стекла.

Шаннону предстояло преодолеть 52 мили по бездорожью – сначала пересечь замерзшую реку, а потом двигаться вдоль крутых берегов до Толована, где его будет ждать другая собачья упряжка.

Вожаком упряжки из девяти собак был пятилетний Блэки, лайка с белой отметиной на груди. Шаннон взял Блэки, когда вернулся из армии, где он работал кузнецом в одном из внутренних районов Аляски. Все эти годы пес помогал ему перевозить почту, доставлять различные товары и продовольствие на принадлежавшие Шаннону медные прииски, а также ставить капканы в ближних лесах. Шаннон изучил все уловки Блэки, его сильные и слабые стороны, а пес – привычки и характер Шаннона.

Но восемь остальных собак-двухлеток являли собой совсем другую картину. Солли, сибирская лайка с голубыми, как льдинки, глазами, Джимми, внук Блэки, а еще Принцесса, Каб, Джек, Джет, Бир и Боб – все они были хорошими, сильными собаками, их вырастил и обучил сам Шаннон, но они были молоды и впервые участвовали в двенадцатичасовом переходе по такому морозу.

Конечно, Шаннону лучше было бы дождаться утра, как предлагал ему Вецлер, особенно если учесть понижение температуры. Но в тех краях человек неспроста получает прозвище Бешеный Билл, и он был готов поставить на карту все. В Ненане, на крутом берегу реки, стояло сорок шесть белых крестов. Могилы индейцев-атабасков, умерших здесь семь лет назад от эпидемии гриппа, словно напоминали о том, как беззащитны коренные жители Аляски перед болезнями белых людей.

– Черт побери, Вец, – сказал Шаннон почтовому инспектору, – если там умирают люди… чего зря мешкать.