Жестокие мили - [13]

Томпсон попросил его осмотреть три самолета, стоявшие в складском помещении, и сообщить о результатах. Днем Дарлинг отправился на склад с механиком Фарнзуэртом и еще одним человеком, Фрэнком Страдерсом, менеджером Авиационной корпорации Фэрбенкса. Они распахнули тяжелые двери. Внутри было темно. Один из них осветил фонариком два ветхих учебных самолета, оставшихся со времен Первой мировой войны. Третий самолет стоял снаружи и имел не менее жалкий вид.

Осмотрев все самолеты, пришедшие решили, что для полета годится лишь один: «Анкоридж», оставшийся с Первой мировой войны биплан «Стандарт J-1», который прежде использовался для обучения военных летчиков. Его название было выведено на фюзеляже черно-красными буквами, а на хвосте все еще были видны полустертые красно-бело-синие знаки Военно-воздушных сил. Мотор, по-видимому, находился в хорошем состоянии; под верхним крылом даже был приварен дополнительный 120-литровый бак для горючего.

Страдерс, Фарнзуэрт и Дарлинг, явившись в контору Томпсона, представили ему полный отчет об увиденном. «Анкоридж» можно привести в порядок, и три дня спустя он сможет «подняться в воздух и вылететь в Ном при любой погоде», сообщили Томпсону. Сам полет займет не больше шести часов. Это было именно то, что хотел услышать издатель.

В тот вечер «Ньюс-майнер» поместила рассказ об эпидемии в Номе. Это был крик о помощи, в котором Рой Дарлинг был назван «последней надеждой» Нома.

«Погода не благоприятствует полету, в такие дни ни один летчик не поднимется в воздух даже на пари… ВСЕ ПРОТИВ НАС, – провозглашалось в газете. – Однако Ному, соседнему дружественному городу, грозит серьезная опасность. На Фэрбенкс смотрит весь летающий мир. Как мы поступим? Конечно, ПОЛЕТИМ».

Еще до вечера Томпсон сообщил Садерленду о состоянии самолета и попросил получить официальное разрешение на полет Дарлинга.

Более чем за три тысячи миль от Фэрбенкса, в Вашингтоне, Дан Садерленд не сидел сложа руки. Сторонник самоуправления Аляски, считавший, что территории пора избавиться от контроля Западного побережья над доходными рыболовством, судоходством, горнодобывающей и лесной промышленностью, Садерленд был потрясателем основ. Совсем недавно он шокировал Вашингтон, появившись в центре делового района без пиджака и жилета. «Я позволяю Вашингтону выпустить пар, – сказал он репортеру, – чтобы мне легче было добраться до джентльменов, отнимающих у Аляски ее рыбу и лес, и быстрее добиться результатов, когда Конгресс соберется снова». За упорство, с которым он защищал интересы Аляски на Капитолийском холме, его прозвали «задирой Даном».

У Садерленда был свой дом в Номе. Он одним из первых ступил на этот берег летом 1900 года. Когда другие уехали, он остался и продолжал работать старателем и был совладельцем компании по перевозке грузов. Когда ему было под сорок, он решил заняться политикой. Он прошел пешком и проехал на собачьих упряжках тысячи миль по глубинке, чтобы быть избранным в первое законодательное собрание Аляски, когда та в 1912 году получила статус территории США. Садерленд пользовался большой популярностью как депутат, и в 1921 году жители Аляски избрали его делегатом от территории в Конгресс США.

Получив телеграмму Томпсона, пятидесятипятилетний делегат связался с министром здравоохранения Хью Каммингом и рассказал ему, что в Фэрбенксе готовы выслать самолет для помощи Ному. Полет займет несколько часов, высказал свои соображения Дан Садерленд, а путешествие на собачьей упряжке – несколько недель. К тому времени многие дети могут погибнуть.

После того как Камминг ответил Садерленду, что поддерживает идею полета, тот немедленно отправил телеграмму в Ном мэру Мейнарду:

МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ПРИНИМАЕТ СРОЧНЫЕ МЕРЫ ДЛЯ ОБЛЕГЧЕНИЯ СИТУАЦИИ В НОМЕ ТЧК ИЗЫСКИВАЕТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИСЛАТЬ САМОЛЕТ С СЫВОРОТКОЙ ТЧК ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ СООБЩЕНИЙ ТЧК

Другую телеграмму утром в понедельник Садерленд уже отправил Томпсону, в ней сообщалось, что в Анкоридже на больничном складе неожиданно обнаружилось 300 тысяч единиц противодифтерийной сыворотки.

Когда доктор Джон Брадли Бисон, главный хирург Анкориджской железнодорожной больницы, услышал об эпидемии в Номе, он сразу же направился в здание войск связи, расположенное у железнодорожных путей, и отправил телеграмму губернатору Аляски Скотту Боуну:

В МЕСТНОЙ БОЛЬНИЦЕ ИМЕЕТСЯ 300 000 ЕДИНИЦ СЫВОРОТКИ… ГРУЗ МОЖЕТ БЫТЬ ОТПРАВЛЕН ПОЕЗДОМ В НЕНАНУ… ЕСТЬ ЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ДОСТАВИТЬ СЫВОРОТКУ В НОМ НА ПОЧТОВЫХ СОБАЧЬИХ УПРЯЖКАХ?

Почти в то же время Министерству здравоохранения удалось разыскать 1,1 миллиона единиц сыворотки в различных больницах Западного побережья; их предполагалось отправить в Сиэтл, а оттуда на Аляску. Но единственный корабль, который можно было бы отправить на Север, «Аламеда», еще находился в плавании и должен был вернуться в порт лишь через несколько дней, в субботу 31 января. Хуже того, до порта Сьюард кораблю нужно было плыть еще шесть-семь дней, и к тому времени, когда сыворотка окажется в Номе, могло погибнуть много детей.

Имевшиеся в Анкоридже 300 тысяч единиц сыворотки можно было доставить в Ном двумя неделями раньше. Хотя для полной победы над эпидемией этого количества было недостаточно, был шанс сдержать ее распространение. Губернатор Боун попросил доктора Бисона немедленно подготовить сыворотку и отослать ее на Север поездом. За те двенадцать часов, которые поезд будет идти из Анкориджа, губернатор должен будет принять решение: отправить ли сыворотку самолетом или положиться на собак.