Жестокие истины (Часть 1) - [40]

  -Слышишь, Аршан? - спросил он, наклонив голову набок, - Кухарка на трапезу зовет. Идем?

  Аршан по своему обыкновению, ничего не ответил. Элиот легко соскочил со своего насеста и выбежал во двор.

  Купец Рон Стабаккер был человеком простых нравов. За его стол садились все: от городского головы (если, он, разумеется, сочтет возможным навестить своего приятеля) до золотушного сына кухарки. А в это время кошки и псы путались в ногах людей, выклянчивая объедки и стараясь улучить момент, чтобы стянуть что-либо со стола. На них Рон Стабаккер никакого внимания не обращал. Другое дело - расположение людей за столом. Во главе его сидел сам хозяин. Правая сторона стола была мужская, левая - женская. Почетного гостя Стабаккер сажал рядом с собой, поэтому мастеру Годару, любившему подсаживаться в "Добром Кравене" к каждому новому посетителю трактира, пришлось оставить свою привычку. Элиот сидел ближе к концу, но впереди слуг купца. Его соседом слева был Аршан по мнению хозяина, конюх стоял ниже ученика лекаря. Аршану было всё равно; скорее всего, он предпочел бы обедать вместе с лошадьми. Элиот также не обращал на эту традицию внимания, но домашние Стабаккера относились к ней необычайно трепетно. Вот и сейчас один из слуг двинул в ухо молоденькому пастушку, когда тот, по забывчивости, потянулся к куску хлеба. Брать что-то со стола, пока не придет хозяин, строго воспрещалось.

  Купец появился последним - это тоже было важно. Ни на кого не глядя, он подошел к своему месту и замер, сцепив перед грудью руки. Все встали.

  -Хвала святому Николусу, что не обошел нас щедротами своими! - пропел он хриплым басом, и все остальные разноголосо подтянули ему.

  Как только Рон Стабаккер вонзил свои длинные желтые зубы в копченый окорок, плотина прорвалась. Загомонили все разом, десятки рук потянулись к блюдам, от которых буквально ломился стол. Элиот взял себе два куска тушеной в уксусе грудинки, вареной фасоли и салат из морской капусты. Рядом с ним Аршан с ворчанием грыз берцовую кость свиньи, заправляя мясо внушительными глотками пива. Справа ожесточенно работал челюстями управляющий усадьбой, человек средних лет с седой бородой.

  Между тем, у хозяина с гостем завязался интересный разговор.

  -Я разбогател на торговле хлебом, - говорил Стабаккер, обращаясь к мастеру Годару, - Это доброе дело, если с правильного боку за него взяться. В прошлом годе я пригнал с Подола десять барж, доверху груженых пшеницей и рожью. Весь Север мой хлеб ест! Да видать, у нас, купцов, удача рука об руку с лихой бедой ходит. Вчера, господин лекарь, получаю я весточку от своего приказчика с Ашгеррских пристаней на Лейбе. Пишет приказчик: запретил Ангел под страхом смерти вывозить из Империи хлеб. Всюду на дороги высланы заслоны, которые заворачивают назад подводы с зерном! В Ашгеррах у меня застряли две баржи, груженых пшеницей и гречихой. Что мне делать теперь, когда весь хлеб в трюмах сгниет? Еще год такой торговли, и в Кравене люди пухнуть начнут - у нас ведь, кроме ячменя ничего здесь не родится! А я по миру пойду.

  -А разве нельзя доставлять хлеб с Запада? - спросил мастер Годар, жуя спаржу, - Я слышал, тамошние жители выращивают злаки, особенно, кукурузу.

  -Это верно, - вздохнул купец, - Но дорога в то Заморье долгая, да и пираты там гуляют. Надобны океанские корабли, опять же, платить большую пошлину кандцам, которые стерегут Щель во внешние моря. Западный хлеб стоит втрое против подольского... Да чего там - если все останется по прежнему - придется поворачивать на Запад. Вольному - воля, а невольному - путы на ноги. Да лучше всё-таки сойтись с Ангелом на мире, даже если придется платить большую пошлину.

  -А если он решил прибрать Кравен к рукам?

  Глаза Рона Стабаккера потемнели. Он вонзил нож в дубовую столешницу и прочертил в ней лезвием глубокую борозду. Потом сложил правой рукой кукиш и показал его мастеру Годару:

  -Вот вам, подольникам! Кравен никто не пригнет - ни Канд, ни Ангел! Сроду мы своим умом приживались, и на том стоим!

  Мастер Годар улыбнулся и похлопал сопевшего от возмущения купца по плечу. Тот отвернулся и швырнул в собаку недоеденным окороком.

  -Завтра, как рассветет - поеду к голове, - сказал он в пространство, ни к кому особо не обращаясь, - Потолковать надо... А что это вы, господин лекарь, не кушаете? Э-э, так не годится! Попробуйте груздей наших с тмином и хреном, в прошлом году соленных!

  Элиот этого разговора не слышал. Он был занят интересным делом старался боковым зрением угадать, что сейчас делает Альгеда. Посмотреть ей прямо в глаза у него не хватало духа. Но успехи его были невелики. Тогда он избрал другую тактику: подставил под голову ладонь и так, из под опущенных пальцев начал подсматривать за купеческой дочкой. Альгеда не отрывала глаз от своей тарелки, и почти ничего не ела; если ее кто-нибудь спрашивал о чем-то, она отвечала, едва шевеля губами. Но щеки ее полыхали алым румянцем, и это тоже не укрылось от глаз Элиота.

  -Доча, поди сюда! - крикнул вдруг купец на всю горницу, - Поди, что скажу!

  Альгеда вздрогнула от неожиданности и беспомощно посмотрела на отца.