Жестокая справедливость - [29]

– Давай, Лева, действуй! Если какая-то помощь потребуется – сразу же звони, – теперь уже с воодушевлением проговорил Орлов.

– Кстати, если Стаса вдруг обвинят в моральном разложении, типа того, что он совращает тут одну особу, имей в виду: он выполняет мое спецзадание. Нам как воздух нужна информация, а эта дама может знать именно то, что нас интересует… – закончил разговор Гуров.

– Только пусть не наломает там дров… – сокрушенно вздохнул Петр. – А то знаю я его!

…Минувшей осенью.

Леча в превосходном настроении мчался по латаной-перелатаной асфальтированной дороге в сторону Судакова. На душе у него было легко и весело. Да и могло ли быть иначе, если сегодня на базе отдыха «Кленовый лист» сам Абрек в присутствии всей «бригады» похвалил его за смелость и решительность? Вчера они впятером загнали в свой секретный отстойник сразу с десяток фур дальнобойщиков и не слабо тех тряхнули. Водилы вначале пытались хорохориться, но, увидев настоящие боевые стволы, сразу же пошли на попятный и «накашляли» хорошую кучу бабла. Двоим, самым упертым, пришлось вправить ума битами. После этого даже самые прижимистые готовы были отдать последнее, лишь бы их отпустили.

Получив свою законную долю, Леча был на седьмом небе от счастья, хотя внешне никак этого не проявил, как и подобает настоящему, знающему себе цену горцу. Теперь он мог заменить свою уже довольно потрепанную «Мазду» на новенькую «Сузуки» со всевозможными наворотами. Все же, что ни говори, а жизнь – штука прекрасная! Особенно для того, кто чувствует себя в ней хозяином положения. А Леча, с прошлой недели став «звеньевым», словно обрел соколиные крылья. Недаром ведь его имя на родном языке и означает «сокол»…

А с чего пришлось начинать больше года назад? Тьфу! Помощником сутенера Гришки Лисинина, носящего кличку Скользкий, занимавшегося тем, что собирал дань с борделей и добывал Шефу девок для развлекухи, а потом их «утилизировал». Теперь этим паскудным делом пусть занимаются другие. Нет, этих русских дур, с которыми Шеф имел потребность не реже раза в месяц от души позверствовать, Лече жалко не было. Он и Шефа-то в душе презирал. Так же, как и сам Абрек, который тем не менее был вынужден с ним ладить и даже создавать видимость дружбы. А что поделаешь? Шеф имел связи, а связи – это все. Это возможность жить как хочется, вытворять все что заблагорассудится, не задумываясь о том, что за этим может последовать.

Однако Леча знал и другое. Если однажды (помилуй и спаси, Аллах!) он окажется в «монастыре», там очень большое значение будет иметь статья, по которой он отправился на нары. И уж никак не хотелось бы попасть в эти места по обвинению в сообщничестве патологическому, махровому насильнику и садисту, что будет означать одно – никаких тебе звезд под ключицами, никаких тебе карьерных перспектив в «деловой» среде. Хорошо, если среди смотрящих окажутся свои и дело не дойдет до переквалификации из соколов в… тьфу! тьфу! тьфу! – тоже птицу, но куда менее уважаемую…

Шайтан! Почему-то опять вспомнилась эта дурочка, которую они с Гришкой этим летом умыкнули в Судакове с автобусной остановки. У Шефа тогда то ли обострение началось, то ли слишком уж она сопротивлялась, но он превратил ее в один сплошной синяк; наверное, все внутренности перемесил кулаками. Они ее выбросили подальше от города, чтобы труп вряд ли кто мог найти. Помнится, они еще напоролись всеми четырьмя колесами тачки на старую борону. Пришлось на ободах катить к шоссе, прятать машину в кустах, а потом на эвакуаторе, под чехлом, везти в гараж. Шофер, Толян Музыреев по кличке Ворон, изошел матом, меняя резину…

Да, из-за этой девки пришлось здорово поволноваться. Как оказалось, ее нашли какие-то алкаши и вызвали ментов. Вот ведь действительно бывают в жизни чудеса! До смерти избитая, провалявшись три дня в бурьянах без воды и жратвы, она, как ни странно, осталась жива. И, что интересно, ни лисы, ни бродячие собаки ее не тронули. Прямо как заговоренная! Поневоле задумаешься: а не зря ли они вообще с ней связались? Но это был персональный заказ Шефа. Он на эту девку уже больше года слюни пускал, после того как увидел ее во время встречи со старшеклассниками школы, где она училась.

Мать его так, этого Шефа! Тогда из-за той девки Лече от Абрека много чего пришлось выслушать. Стоял даже вопрос, чтобы добить ее прямо в реанимации. Но, к счастью, оказалось, что она свихнулась, и тут же все сразу улеглось. Так что теперь и жизнь хороша, и жить хо… Эй! Это что за хреновина?!

Размышления Лечи прервала тупая, прямо-таки дебильная выходка каких-то кретинов-байкеров. Пролетая мимо него на запредельной скорости, пассажир фасонистого байка с номером, залепленным грязью, как и водила, одетый в джинсы, кожаную куртку-косуху и шлем, закрывающий всю голову вместе с лицом, внезапно швырнул рукой, затянутой в перчатку, в лобовое стекло «Мазды» пригоршню медных монет. Затем, показав Лече «фак», нахалюга стал быстро уходить в отрыв. Вскипев, Леча сразу понял, что ему хотели сказать эти оскорбители. Типа, ты – дешевка и мелочовка, и имели мы тебя в виду на этой самой «штуковине-хреновине». Подобные вызовы Леча никогда не получал. Заходясь от ярости, он вдавил педаль газа, и «Мазда», выдав все, на что была способна, в момент начала сокращать расстояние между ней и убежавшим вперед байком.