Жестокая охота - [71]
Все. Теперь можно передохнуть. “Волчья стая” уже не опасна. Не опасен и ее хозяин — Павел Константинович Хрулев.
28
Из протокола допроса Георгия Ставракиса.
“ Нестеренко: Почему после убийства Брокмана вы, зная о том, кто виновен в его смерти, все-таки не сообщили об этом?
Ставракис: Когда паук убивает паука, разве мухи плачут?
Нестеренко: Только поэтому?
Ставракис: Нет. Не только. Дело в том, что мы с Пашкой Хрулевым росли вместе едва не с пеленок. В Мариуполе жили на одной улице, в школе за одной партой сидели. Затем пути наши разошлось — и надолго. Только когда я начал подрабатывать у Брокмана, там и свиделся с Пашкой впервые за столько лет. Но это был уже не тот Хрулев, которого я когда -то знал. Нет, совсем не тот… Он обделывал с Брокманом какие-то темные делишки. Меня в тайны, конечно, не посвящали. Со временем я стал замечать, что словно черная кошка пробежала между ними. Вот тогда и состоялся у меня памятный разговор с Хрулевым…
Нестеренко: Значит, вы просто испугались его угроз?
Ставракис: За себя я не беспокоился, но внучка, Зоя… Зная Пашку, я не сомневался, что слово свое он сдержит, расправится с ребенком.
Нестеренко: Почему вы запретили своей внучке встречаться с Зиселевичем?
Ставракис: Яблоко от яблони далеко не падает… Он такой же, как и Брокман, — жадный к деньгам, из-за которых готов пойти на любую подлость. Я-то видел его насквозь. А вот Зоя…
Нестеренко: Если я вас правильно понял, вам она очень дорога.
Ставракис: Разумеется. Иначе бы я вел себя по-другому.
Нестеренко: Не буду с вами спорить, но как вы успокаивали собственную совесть? На ваших глазах творятся мерзкие дела, а вы — молчите. Интересно, что скажет Зоя, Когда узнает об этой истории в подробностях? Не изменится ли у нее отношение к своему деду, измаравшему честь?
Ставракис: Мне страшно об этом подумать…
Нестеренко: Что случилось с собакой, которая охраняла квартиру адвоката?
Ставракис: В этом моя вина… Хрулев знал, что пес всегда при Брокмане, днем и ночью, поэтому в дом невозможно было проникнуть без шума. Но знал Пашка и то, что в период линьки брезгливый Брокман не мог терпеть собачьей шерсти, летавшей по комнатам. Хозяин особенно бесился, если она попадала на кухню — святую святых адвоката. Жратву он ставил превыше всего. Любил покойник поесть… Отравить Дика было очень трудной задачей и не лучшим выходом из положения. Во-первых, он брал еду только из рук самого Брокмана или, по его команде, из моих. Во-вторых, гибель животного насторожила бы хитрого Брокмана, что, разумеется, не входило в планы Хрулева. Вот тогда он и придумал свой план — решил искусственно вызвать линьку у собаки. И выполнить это предстояло мне.
Нестеренко: Каким образом?
Ставракис: Я регулярно сыпал в корм псу какой-то порошок — Хрулев вручил мне два десятка пакетиков с нужной дозировкой. Еще пытался и подкупить меня — давал деньги. Но зачем мне были его тысячи, раз опасность грозила Зое?
Нестеренко: Ну и что дальше?
Ставракис: Хрулев, видно, очень торопился расправиться с адвокатом. Почти каждый день справлялся у меня о Дике. Вскоре у пса действительно посыпалась шерсть, и Брокман, как всегда, выдворил его ко мне…
……Нестеренко: После смерти Брокмана вы встречались с Хрулевым?
Ставракис: Да. Два или три раза. Когда он заказывал мне гамаки. Но, по-моему, гамаки. служили просто поводом для разговора. Вот только я до сих пор не пойму — о чем он хотел потолковать со мной?"
Из протокола допроса П.Хрулева.
“Следователь: Скажите, зачем вам понадобилось заказывать гамаки у Ставракиса?
Хрулев: Знаете, может, я покажусь вам смешным, но захотелось просто увидеть друга детства, поговорить с ним, вспомнить… Душу отвести… У меня ведь никого нет из близких — ни родителей, ни жены, ни детей… Все мое окружение — ПОДОНКИ, которых можно купить за грош. К старости я стал чересчур сентиментальным…
Следователь: Что не помешало вам, однако, расправиться с Брокманом и Зиселевичем…
Хрулев: Брокман был чересчур умный и проницательный человек» Наша группа — его рук и ума дело. Меня, конечно, такое положение не устраивало. Ну, а Зиселевич… Просто не было иного выхода — хлюпик, трус, слишком много знал… Он, кстати, догадывался, что Брокмана убрал Барсук. Однажды Артур мне намекнул, что у него есть какие-то компрометирующие меня материалы. Я ему поверил — Брокман мог застраховаться, это на него похоже. К сожалению, Барсук тогда ие смог отыскать в квартире тайник. А я подумал, что Зиселевич просто блефовал… А вообще жалею только об одном — что остался жив Ставракис. Если бы не моя глупая сентиментальность…
Следователь: Нет, Хрулев, не о том вы жалеете. И без Ставракиса мы вышли бы на ваш след. А жалеть надо себя, свою жизнь, изуродованную одиночеством и преступлениями…"
По следу змеи
1
Змея медленно закручивала тугие кольца, готовясь к броску. Холодные немигающие глаза полутораметрового гада неотрывно следили за человеком, раздвоенный язык изредка мелькал в приоткрытой пасти, в которой угадывались смертоносные зубы-крючья, скользкая чешуйчатая кожа переливалась в свете люминесцентных ламп яркими диковинными узорами. Тихое шуршание трущихся колец неожиданно переросло в леденящий душу треск, словно где-то рядом загремели кастаньеты; бешеная ярость оранжевой искрой вспыхнула в глубине змеиных глаз, плоская треугольная голова с еле слышимым свистом метнулась вперед — и тут же тело змеи взмыло в воздух, извиваясь в цепких руках: долей секунды раньше невысокий худощавый мужчина в белом накрахмаленном халате мертвой хваткой сдавил ей горло. Со злобным шипением вцепилась она в край стеклянной чашки — капли яда тоненькой струйкой скатились на дао. Небрежно поддерживая змею за хвост, человек ловко зашвырнул ее в большую сетчатую клетку и захлопнул дверцу-крышку.
