Жесткий старт - [4]

Под пристальными взглядами однокурсников Тану вывели из класса. Ни в одном из них она не прочла сочувствия. Ей хотелось умереть или хотя бы потерять сознание, чтобы не испытывать такого позора. Но это было не все, ее ждал еще один удар. В коридоре у стены, в таких же наручниках в окружении надсмотрщиков стоял Шива. Его глаза были полны боли. Сердце девушки сжалось, когда она увидела на лбу брата два ожога от искрового разрядника. Похоже, он не так-то легко позволил себя сковать. Шива хотел шагнуть к ней, но надсмотрщик грубо ткнул в него искровым разрядником, отчего парень дернулся, но удержался на ногах.

– Шива! – пронзительно вскрикнула Тана, и ее голос эхом разнесся по пустым коридорам.

Ноги ее не слушались. Она в отчаянии повернулась к представителю Королевского трибунала, и тот впервые за много лет работы смутился, прочитав в ее глазах немую мольбу о пощаде. Он лишь мгновение смог выдержать ее взгляд, который был намного красноречивее всех слышанных им в похожих ситуациях слов. Он попытался что-то ответить, но отвернулся и закашлялся, чтобы скрыть нахлынувшее волнение. Выскочивший из класса директор Академии тут же услужливо протянул ему пакетик с салфетками и сказал, обращаясь к Тане:

– А вы говорили, все извиняться перед вами будут…

Он наверняка добавил бы что-то еще, но человек из трибунала отшвырнул салфетки и, подскочив к директору, схватил его за лацканы пиджака. От испуга тот сжался и стал часто моргать. Тана безучастно наблюдала, как высокий человек в приступе ярости мотал маленького из стороны в сторону, потом оттолкнул его и небрежно сказал:

– Я мог бы вас арестовать за выведение задержанной из равновесия. Но не хочется мараться… о крысу. – Затем направился к Тане. – Я могу вам помочь лишь тем, – произнес он твердо, – что похлопочу о вашем распределении. Всю семью направят к одному хозяину. В остальном я, увы, бессилен.

Он еще некоторое время смотрел в ее распахнутые глаза, потом решительно повернулся и, не оглядываясь, быстро зашагал к выходу. Он отдавал себе отчет в том, что задержись он хоть на минуту, не выдержит и собственноручно освободит эту девушку, не взирая ни на какие последствия. Но его возраст и положение не позволяли ему ввязываться в такие аферы.

– Спасибо, – услышал он брошенную вслед фразу.

Исполнитель едва коснулся руки девушки, показывая, чтобы она следовала за ним: после слов Представителя никто не решался обращаться с ней грубо.

На посадочной площадке Академии уперлись опорами в покрытие два средних транспортных гравилета, выкрашенных в темно-синий цвет. На их скошенных броневых боках белели эмблемы Королевского трибунала – птица, бьющая оскалившегося мелкого хищника. Когда эти машины появлялись над городскими мостовыми, люди старались их попросту не замечать, настолько страшный психологический эффект оказывало само понятие судебного рабства.

Шиву повели к одному гравилету, Тану к другому.

– Шива! – в отчаянии крикнула девушка, затем обернулась к конвойному и жалобно попросила: – Посадите меня к брату!

Ответ потряс ее до глубины души:

– Рабы не выбирают, где им лететь!

Ее подтолкнули к люку, и она поняла, что жизнь закончилась. Разлуку с братом и мамой она вряд ли сможет пережить.

Все время, пока гравилет плыл над небоскребами города, Тана сидела в ступоре, бездумно глядя на облака в бронированное окошко. Она пыталась вспомнить, что знала о рабстве, но оказалось, что хоть эту информацию никто никогда не прятал, все люди избегали ее касаться. Вспомнилась лишь фраза с урока по юриспруденции: «Основной наказующий фактор рабства – унижение». Тана плотнее сжала губы, поняв, насколько эта фраза верна даже в самом начале страшного пути, на который швырнула ее судьба.

Наконец гравилет чуть тряхнуло и он уткнулся опорами в покрытие посадочной площадки. Один из конвойных распахнул входной люк и выкрикнул:

– Принимайте новенькую!

Он жестом показал девушке, что пришло время покинуть машину. Тана встала, подошла к люку и замерла у его кромки, боясь сделать шаг на землю. Но легкий толчок в спину лишил ее равновесия, и она спрыгнула вниз.

Глава 2 Рабыня

На краю площадки переговаривались трое охранников. Судя по вычурной, красной с золотом, униформе, это были бойцы личной гвардии барона Касо. Хозяин вооружил их лучевыми пиками, от которых толку было куда меньше, чем грозного виду. Но барон славился приверженностью к феодальным порядкам. За спинами гвардейцев, милях в двадцати от места посадки, возвышался один из замков барона – ажурная, подвешенная на антигравах конструкция, теряющаяся шпилями в облаках. Он властвовал над пространством, красноречиво подсказывая каждому, кто здесь хозяин.

На многие мили лишенная растительности земля была безжалостно выжжена палящими лучами солнца. Большой участок, выделенный по периметру высокими сторожевыми вышками, был обнесен активной полевой защитой, разрывающей беглеца в клочья. Похоже, жизнь людей здесь не стоила ничего. Метрах в пятидесяти от площадки возвышалось семиэтажное здание тюремной администрации, а дальше, за полевой защитой, ровными рядами расположились металлические бараки. Тана представила, как душно в них должно быть днем и как холодно ночью.