Жёсткая ротация - [30]

2004

Системная ошибка социологии

Социологическим опросам присуща системная ошибка: уличные интервьюеры, а это, как правило, студентки или их хлипкие однокурсники, побаиваются обращаться к людям брутальной внешности, хмурым дядькам и заряженным внутренней агрессией тёткам, в результате чего мнение недоброй половины населения не учитывается и так называемая репрезентативная выборка перестаёт отвечать своему названию. В число традиционных полутора тысяч респондентов попадают чуть ли не исключительно люди приветливые, заведомо безобидные или ещё более робкие, чем сами интервьюеры. Меж тем именно на результаты подобных опросов ориентируются политики — и всякий раз удивляются, попадая впросак, хотя удивляться тут вроде бы нечему.

Хуже, однако, другое: та же системная ошибка просматривается в деятельности спецслужб, прежде всего ориентированных на контрразведку. Они опять-таки ищут не там, где потеряли, а под фонарём, потому что там светлее. И, не в последнюю очередь, безопаснее. Внедряются не в террористические формирования и преступные группировки, а к безобидным нацболам или на кухонные девичьи посиделки. Ловят не диверсантов, а шпионов, потому что последние не оказывают сопротивления при аресте. Правда, и шпиона поймать трудно и хлопотно, а уж довести дело до суда тем более. Главная же загвоздка в том, что шпионы предпочитают держаться в тени, а контрразведчикам комфортабельнее, да и просто привычнее под фонарём. А шпионов под фонарём не водится — там разве что учёные, поддерживающие открытые контакты с Западом. Или с Востоком. Вот их-то и выдают за шпионов наши мюллеры и айсманы, часть которых и сама, не исключено, уже успела податься в «ихние» штирлицы.

После физиков, химиков и, понятно, экологов наши мюллеры ухитрились добраться как раз до социологов. С весны вяло тлеет дело известного петербургского учёного Ольги Цепиловой, проводящей социологические исследования в атомградах. Работу группы Цепиловой со всегдашней щедростью финансирует Российская академия наук: «в поле», как, впрочем, и «дома», в академическом институте, социологи получают где-то по полторы тысячи в месяц. «Долларов или евро?» — решили уточнить у Цепиловой на допросе. И взяли тайм-аут, услышав в ответ: «Рублей!»

Тайм-аут взяли, но фельетон, грубо извращающий фактическую сторону дела, опубликовать под оперативным псевдонимом в одной из центральных газет не поленились. Пустили «наружку», организовали «прослушку», несколько раз провели на квартире негласный обыск. Спасибо ещё, ничего не подбросили — ни наркотиков, ни взрывчатки, — а иметь дело с обогащённым ураном, похоже, робеют. Впрочем, ещё не вечер — и «разработка» наверняка будет продолжена.

Будут, разумеется, продолжены и научные исследования. Дело Цепиловой получило шумную огласку до ареста — и это наших мюллеров, скорее всего, остановит. Люди они склада негероического — иначе ловили бы не социологов, а мышей. И не в Питере, а на Кавказе.

Хотя вот и в Питере за это время отравили чуть было не состоявшегося «разводящего» по делу «ЮКОСа» — бизнесмена, владельца охранного агентства и, по слухам, личного друга президента страны Романа Цепова. Цепов и Цепилова почти однофамильцы, и досье на них должны храниться рядышком. Вот только загадочным и, по некоторым оценкам, зловещим Цеповым и солями тяжёлого металла, которыми он был отравлен, заниматься страшно, а простодушной Цепиловой — нет. Лимоновым легко, а Басаевым трудно. Зато можно требовать для лимоновцев по суду таких сроков, что мало не показалось бы и самому Басаеву!

Колонку эту, как басню, хочется закончить моралью: не доверяй, политик, социологам — ни результатам опросов, ни протоколам допросов. Ох, не тех они опрашивают, но и когда их самих допрашивают, то допрашивают явно не тех!

2004

Сказано — сделано

Ровно десять лет назад — в канун думских и в близком преддверии президентских выборов — в нашей стране началась полномасштабная антикоммунистическая истерия. «Независимые» (в основном «гусинские») СМИ неистовствовали; «во всём виноватый» Чубайс отмалчивался; семибанкирщина, ещё толком не сформировавшись, была готова к историческому компромиссу с КПРФ; армия увязла в Чечне; рубль тяжелел вопреки тому, что цены на нефть падали; обнищавшая интеллигенция, по-прежнему почитая Гайдара, прислушивалась к Явлинскому, несущему всегдашнюю ахинею; в президенты рвались Святослав Фёдоров и Станислав Говорухин; Коржаков ещё не писал мемуаров; политтехнологи из вчерашних демократов, вместо Герцена, будили генерала Лебедя и только начинали осваивать чёрный кремлёвский нал в коробках из-под ксерокса.

Спокойствие сохранял — по временам приходя в сознание — только Ельцин, сразу же заявивший, что коммунистов к власти он не допустит ни в коем случае, и подкрепивший эти слова ужасающим, если вдуматься, афоризмом: «Победа коммуниста на президентских выборах означает гражданскую войну». Потому что гражданскую войну, выходит, собирался в случае поражения развязать сам Ельцин.

(Подлинную цену его умению «не допускать» мы узнали через два года без малого: «Девальвации я не допущу!» — прозвучало из президентских уст ровно за два дня до дефолта. Кстати, в книге Ельцина «Марафон» это обещание переврано ещё несусветнее: «Инфляции я не допущу!» Но тогда, десять лет назад, всё равно всё было очень серьёзно и очень страшно.)