Жертвы - [9]

— У нас все готово? — устало спросил Дикинсон.

— Всем по местам! — прокричал помощник режиссера. — Мы обязаны быть профессионалами!

Его реплика была встречена насмешками и хохотом.

Освещение приглушили, когда Брейди и Салливан заняли свои места.

— Сразу, без повторов. Снимаем с первого раза! — крикнул режиссер. — Готово?

— Готов! — отозвался один из кинооператоров, а затем и два других ответили утвердительно.

— Нумератор! — приказал Дикинсон.

Послышался резкий хлопок нумератора, и Миллер услышал:

— Пятьдесят восемь, дубль первый.

Дикинсон, в последний раз окинув взглядом декорации, отошел в сторону.

— Начали! — воскликнул он, и Салливан ступил на площадку.

Миллер приблизился к режиссеру, держа пульт дистанционного управления в одной руке, фляжку — в другой. Ожидая своей очереди, он сделал из нее большой глоток.

Кран с кинокамерой опустился ниже, оператор снимал вскидывающего дробовик Салливана.

— Фрэнк, приготовься, — прошептал Дикинсон, и Миллер застыл, держа палец над красной кнопкой пульта. Еще несколько секунд — и он, с его огромным опытом в области киноэффектов, создаст иллюзию, будто грудь Брейди разворотит выстрелом дробовика. Он видел, как актеры повернулись лицом друг к другу, как задвигался, извиваясь, пластиковый язык, который Брейди надевал и в предыдущих эпизодах.

Дикинсон безучастно наблюдал за тем, как актеры разыгрывали сцену, забеспокоившись только раз, когда Салливан чуть-чуть просрочил время выстрела.

Наконец он таки нажал на спусковой крючок, что-то слабо щелкнуло, и тотчас с оглушительным треском стали рваться холостые патроны.

Миллер нажал кнопку пульта.

Ничего.

— О черт, — засипел специалист по эффектам, яростно тряся коробочку.

— Стоп! — спокойно сказал Дикинсон. — Всем оставаться на местах. Через пару минут все будет в порядке.

Он взглянул на Миллера, который уже проверял взрывные устройства.

— Что случилось? — поинтересовался Брейди, видя, что специалист по эффектам озабоченно рассматривает что-то у него на груди.

— Наверное, где-то заклинило, и контакта не произошло, — сказал Миллер. — Если и сейчас не сработает, придется подключить их к стационарному пульту управления.

Он решил, что не мешало бы испытать сначала устройства, прежде чем заработают камеры. Глупо, если еще раз произойдет осечка.

Чуть не припав к груди Брейди, Миллер снова и снова осматривал свое изобретение.

Пэт Салливан потирал плечо, удивляясь, что отдача у дробовика при стрельбе оказалась такой сильной, хотя патроны были холостые.

Миллер ощупал детонатор четвертого заряда, нагнувшись так близко, что его лицо находилось в трех — пяти сантиметрах от него.

Салливан положил дробовик на пульт дистанционного управления.

Миллер услышал предостерегающий крик, но было слишком поздно.

Все пять детонаторов сработали одновременно.

В глаза ударила ослепительная вспышка, больше он ничего не видел. Обжигающая боль резанула по глазам — заряды разорвались прямо у его лица. От боли он закричал. Из лопнувших мешочков с кровью по телу растекалась липкая жидкость. Но самым сильным было ощущение боли. Адской, мучительной боли, которая, казалось, впилась в его голову, когда он пальцами стал царапать свои обожженные глаза. Мелкие частички резины, расплавленной в огне, разъедали его чувствительные глазницы. Ревя от боли, Миллер рухнул на колени и отчаянно замахал руками.

Вокруг него слышались вопли и крики, но доносились они словно из вечной темноты, обступившей его со всех сторон. Глаза жгло все сильнее, будто в них брызнули кислотой. Бутафорская кровь вперемешку с его собственной текла по щекам, почерневшим от разрыва пяти крошечных зарядов.

Когда боль стала совсем нестерпимой, силы оставили его, он упал и с облегчением почувствовал, что начинает терять сознание.

Пока сознание еще теплилось в нем, Миллер услышал голос Дикинсона, перекрывающий гул криков и причитаний.

— "Скорую", быстрее!

Это было последнее, что он слышал.

Глава 5

Он услышал стук резко распахнувшихся дверец «скорой помощи», потом вдруг почувствовал на своем лице холодный воздух — видимо, его перекладывали на каталку.

По крайней мере, так он представлял себе происходящее. Он по-прежнему ничего не видел.

Сознание вернулось к Миллеру вскоре после того, как его поместили в машину «Скорой помощи», и он был вынужден лежать, преодолевая нестерпимую боль, пока машина неслась по улицам к больнице. Он смутно ощущал скорость движения, слышал пронзительный вой сирены и, совсем близко, голос врача, утешавшего его и, что было куда важнее, коловшего морфий. Из поглотившего его мрака Миллер был благодарен за этот наркотик, хоть ненадолго притупляющий боль.

Поездка продолжалась менее десяти минут, показавшихся вечностью. Ослепший, он тем не менее понимал, что сейчас его катили ко входу в отделение «неотложной помощи».

Голоса бурлили и кружились над ним — звуки, лишенные телесной оболочки в беспредельности сошедшей на него ночи. Со всех сторон долетали какие-то обрывки разговоров:

— ...глаза...

— ...сразу в хирургию...

— ...сильное повреждение... острая боль...

Миллеру захотелось внести свою лепту в плетущуюся паутину слов и звуков, но, когда он попытался что-то сказать, его губы лишь беззвучно шевельнулись. Было такое ощущение, будто в рот ему насыпали мелу. Он попытался глотнуть, но горло лишь судорожно сжалось, не в состоянии произвести даже такое простое движение.