Жертвы - [14]

— Алло, — снова повторила сестра Бреннан.

— Я хочу поговорить с Фрэнком Миллером.

Голос был тихим и скрипучим, и, не ожидая услышать его, она вздрогнула.

— Кто говорит, будьте добры? — спросила сестра.

Молчание.

— Назовите себя, пожалуйста.

— Я хочу поговорить с Миллером, немедленно.

— Вы родственник?

— Дайте мне поговорить с ним.

— Мистер Миллер спит. Я могу передать ему ваше сообщение, когда он проснется, если вы назовете ваше имя.

Ответа не последовало, но ей было слышно, как кто-то дышит на другом конце провода.

— Назовите себя, пожалуйста, — снова сказала она.

— Передайте Миллеру, что нам надо кое-что обсудить, — ответил голос, и трубку бросили так резко, что сестра Бреннан подскочила. В ушах у нее продолжали звенеть сказанные слова, а теперь еще и частые гудки. Некоторое время она держала трубку в руке, недоумевая, затем медленно опустила ее на рычаг.

К своему удивлению, она заметила, что ее рука дрожит.

Глава 9

— Вы не должны открывать глаза, пока я не скажу.

Миллер слышал голос доктора Кука и чувствовал, как медленно и осторожно снимают с его глаз повязки.

Миллер старался не волноваться, но с каждой секундой сердце билось все чаще и чаще, дыхание перехватывало. Он судорожно сглотнул, когда были сняты последние бинты и на глазах оставались только марлевые тампоны.

Шли секунды.

В последние две недели время тянулось мучительно медленно.

Исследования.

Ожидание.

Операция.

И вот теперь, наконец, через неделю после операции, наступал момент истины. Миллер знал, что в эти мгновения решается его судьба: будет ли он снова видеть или обречен на жизнь в темноте. Мышцы живота его сжались в один тугой узел.

Совсем рядом слышал он размеренное тиканье часов. Кто-то сказал, что сейчас третий час дня. Палата наполнилась множеством голосов, тихих и почти таинственных, но все их перекрывал голос хирурга. Именно он теперь снимал щипцами марлевый тампон, закрывавший правый глаз Миллера. Окинув взглядом веко, бросил тампон на поднос и проделал то же самое с левым глазом.

— Задерните шторы, — велел он медсестре, стоявшей наготове за его спиной. Услышав звук задвигаемых штор, Миллер почувствовал, что напряжение и страх достигли предела. Через несколько секунд все станет ясно.

— Итак, мистер Миллер, теперь можете открывать глаза. Не спеша, — сказал Кук.

Веки вздрогнули, появились неприятные ощущения, но Миллер продолжал понемногу приоткрывать их.

Поток света ударил в глаза, несмотря на относительный полумрак в палате, но он не обращал внимания на это неудобство, силясь как можно шире открыть глаза.

Перед ним поплыли размытые пятна, и он сильно моргнул, стараясь сфокусировать зрение. Это не помогло — он видел лишь какие-то неопределенные силуэты.

— Видите что-нибудь? — спросил Кук, склоняясь над пациентом.

Миллер перевел взгляд на хирурга, прищурившись в надежде, что появится четкость, но туман не рассеивался. Он видел доктора, как сквозь матовое стекло.

— Все расплывается, — вздохнул он. — Вижу очертания предмета, но не могу сказать, что это. Не различаю.

— Закройте правый глаз, — сказал Кук.

Миллер сделал, как было велено, глядя теперь одним новым глазом.

То есть чьим-то чужим. Эта мысль заставила его невольно содрогнуться.

— Теперь левый.

— Большой разницы нет, — сказал Миллер. — Детали размыты. Вижу ваше лицо, но выражение различить не могу.

Он вытянул свои руки и посмотрел на них.

— Что вы видите? — спросил Саймон Томпсон.

— Вижу руки, но пальцы слились в один.

Миллер растопырил пальцы, но картина не прояснилась. Он снова моргнул — все было бесполезно.

В палате наступило тягостное молчание, врачи и медсестры застыли в ожидании.

— Должно пройти какое-то время, пока глаза привыкнут, особенно пересаженный. Вам придется потерпеть, — сказал Кук.

— Как долго? — встревожился Миллер.

— Сейчас надо дать отдых вашим глазам, — тоном, не терпящим возражений, заявил Томпсон.

— Пожалуй, не помешает перевязать их еще на день-два, — сказал Кук, жестом приглашая медсестру подойти.

— А потом? — не унимался Миллер.

— Мы сделали все, что было в наших силах. Теперь нужно ждать.

Миллер покорно кивнул, следя за неясными очертаниями подходившей к нему медсестры. Почувствовав прикосновение первого тампона, закрыл глаза.

— Болит где-нибудь? — спросил Кук.

— Нигде, — ответил Миллер, когда медсестра стала проворно перебинтовывать его глаза.

Снова наступило неловкое молчание.

— Я знаю, это трудно, мистер Миллер, — проговорил хирург, — но единственное, что вы сейчас можете сделать, это — ждать.

— Уже одно то, что к вам вернулось хоть какое-то подобие зрения — хороший признак, — ободрил его Томпсон.

Медсестра, закончив перевязку, отошла от постели больного.

— Теперь мы вас покинем, — сказал Кук. — Я осмотрю вас позже.

Миллер безвольно вытянулся на постели, заслышав удалявшиеся шаги. Палата опустела. Снова один. И снова в кромешной тьме. Он прикоснулся рукой к повязке, стараясь нащупать под ней глаза. Силы оставили его, рука упала.

«Единственное, что вы можете сделать, это — ждать». Слова Кука отдавались эхом в его голове.

Под ватными тампонами он моргнул, но ничего не почувствовал. Повернулся на бок, стараясь отгородиться от тиканья часов.