Однако странно, что Жасмин так и не пришла. Конан начал ворочаться. Тревога зародилась в глубине его души и постепенно начала разрастаться. Почему девушка пренебрегла приглашением варвара? Кажется, ей понравилось то, что произошло между нею и Конаном во время купания… Неужели она притворялась, и Конан нарушил свое правило — не принуждать женщин к тому, что им не по душе?
Heт, не может быть! Киммериец не мог припомнить ни одну, которая не ушла бы от него довольной.
Но если Жасмин что-то задержало, и это «что-то» — не господин Грифи… тогда что же?
Конан вскочил. Внезапно ему показалось, что времени у него не осталось. Он выскользнул из своей комнаты и бесшумно пошел по дому.
Вот покои господина Грифи. Там все тихо. Конан осторожно заглянул в щелку между портьерами. Грифи безмятежно храпел на широченной постели, рядом с ним прикорнула маленькая Джавис. Крохотная собачка, явно купленная для того, чтобы забавлять госпожу, приподняла мордочку и внимательно уставилась на Конана, но киммериец тихо зашипел, и псина снова разлеглась на подушках.
Убедившись в том, что Жасмин не ночует в постели своего господина, Конан окончательно впал в беспокойство. Что задержало красавицу? Какое непредвиденное обстоятельство?
Киммериец прошел на заднюю половину дома, туда, где обитали слуги, и вдруг услышал приглушенный шум. Как будто кто-то боролся, стараясь не разбудить окружающих. И сквозь этот шум Конан разобрал сдавленные рыдания и знакомое шлепанье перепончатых лап.
Сомнений больше не оставалось. Чудовище проникло в дом и пытается насладиться добычей!
— Проголодалась, гадина! — заворчал, как дикий зверь, Конан. Он выхватил нож и бросился туда, откуда доносился шум.
Когда он сорвал портьеру и влетел в комнату, то увидел, что все вокруг разбросано, как будто здесь только что отчаянно дрались. Кувшины и вазы были разбиты и расшвыряны по углам, ковры скомканы, одежды разорваны и покрыты кровью и слизью. Жасмин билась в лапах чудовища. Зверь придавил ее к полу, поставив перепончатую лапу ей на спину, и наклонился над шеей девушки, намереваясь перекусить ее.
Конан метнул нож, целясь в глаз монстра. Клинок сверкнул в полумраке и вонзился в голову чудища чуть выше глаза, над веком. Послышался стук, нож отскочил от твердого черепа и со звоном упал на пол.
Однако чудище дернулось и приподняло лапы.
Этого было довольно, чтобы Жасмин, рыдая, отползла в сторону. Она скорчилась в углу и закрыла лицо руками.
Конан одним гигантским прыжком переместился туда, где извивалось чудовище, и схватился с ним. Могучими руками киммериец обхватил монстра и попытался задушить его. Чудовище шипело и тянулось разинутой пастью к человеку. Конан задыхался от зловония. Когтистые лапы шлепали киммерийца по спине и пытались разорвать на нем одежду.
Они покатились по полу, сцепившись в смертельном объятии.
Жасмин тем временем очнулась от своего забытья. Она подобрала нож и, улучив момент, с силой вонзила его в спину чудовища, целясь между лопаток. Хватка зверя ослабла. Конан выпрямил руки, отодвигая от себя оскаленную морду чудовища.
Он не столько услышал, сколько почувствовал, как хрустнули шейные позвонки гигантской саламандры.
Затем тяжелое тело обмякло, лапы упали на пол, голова откинулась назад, а хвост несколько раз стукнул по полу и остался лежать неподвижно, как полено.
Конан отшвырнул от себя труп и сел на иолу, тяжело переводя дыхание. Жасмин стояла рядом, выпрямившись на коленях. Конан взял ее за руку и притянул к себе.
Девушка с протяжным рыданием бросилась ему на грудь. Конан обнял ее и почувствовал, что ее сотрясает крупная дрожь.
— Все кончено, — прошептал Конан, гладя ее по спине. — Ты убила его. Он больше никогда не появится. Посмотри на него. Посмотри на пего, Жасмин!
Она заставила себя открыть глаза и взглянуть туда, где бесформенной массой лежал труп чудовища. При виде монстра девушка содрогнулась всем телом.
— Это было ужасно! — вырвалось у нее.
— Ты победила его, Жасмин, — повторил Конан. — Ты храбрая девочка.
— Что это было, Конан? — жалобно спросила она. В ее голосе звучала обида, и Конан вдруг понял: эта молодая рабыня никогда не знала зла. С ней всегда хорошо обращались. Никто никогда не был с ней жесток или несправедлив. Господа всегда баловали девушку, а ее обязанности были легкими и приятными.
— У твоего хозяина есть враг, — объяснил Копан. — Джемал. Очень злой человек, Жасмин. Он совершает ужасные вещи. Он убил свою пятнадцатую жену только за то, что она хотела убежать от него. Но это злодеяние он совершил между делом, просто потому, что счел нужным поступить именно так. А главная его задача — уничтожить господина Грифи и его жену. Я думаю, это он вывез из Вендии чудовище, приученное нападать на женщин из народа госпожи Джавис. Я не верю, Жасмин, в то, что это — божество, пусть даже древнее. Божество все-таки соблюдает могуществом. А это — просто гигантская саламандра, привыкшая поедать человеческую плоть, только и всего. Наивная вера госпожи Джавис едва не погубила ее.
— Но зачем этому Джемалу убивать Джавис и господина Грифи? — пролепетала Жасмин.
— Чтобы завладеть Зелеными Пастбищами, разумеется…
