Жертвенный агнец - [7]
Телефонный разговор давно закончился, Тойер лежал в постели. Ветер. Небо круглилось синим куполом, белые паруса были готовы взлететь в воздух, уподобиться оторвавшимся листкам с загадочными весенними посланиями; Тойер мог их прочесть, сразу все. Он и сам полетел за каким-то листком, полетел над Старым городом — с лабиринтом улочек, людскими толпами, жужжанием голосов, обогнул шпили церкви Святого Духа — в колокольне сидела сова и читала толстую книгу, — крутой вираж направо, над тюрьмой, даже это угрюмое сооружение излучало радость. Университетская площадь, Зандгассе. Перед театром скакали актеры, одетые как студенты-бурши былых эпох. Налево, в стороне Гайсберга, сквозь деревья просвечивают красноватые постройки из песчаника, остатки вражеских укреплений эпохи Тридцатилетней войны. Даже во сне они не радуют взор, но что требовать от таких стариков? Впереди справа возник элегантный замок — корпус Фридриха, корпус Оттона Генриха, Английский корпус, Толстая башня, прямо-таки созданная для Фабри, взгляд вниз, падение…
Роня Дан, восемнадцать лет, непростительно.
Тойер встал, быстро и кое-как оделся, покинул квартиру. Лишь внизу, уже выходя на улицу, застегнул ширинку.
Он припарковался в начале долины и прошел пешком оставшиеся сто метров. У Дана еще горел свет. Лишь теперь комиссар взглянул на часы. Двадцать минут первого. Уместно ли то, что он задумал? Да и вообще, на что он, собственно, рассчитывал? Тяжело дыша, он остановился перед домом. Мужской силуэт в волнении ходил взад-вперед, энергично жестикулировал. Дико взъерошенная шапка волос, значит, это не Дан. Очевидно, мужчина был сердит. Тойеру показалось, или он слышал и другой взволнованный голос? Мужчины спорили, это несомненно. Но разобрать слова он не мог. Тогда он решительно одолел ступеньки, которые вели к входной двери.
— В такой час?
— Весьма сожалею, но должен вам заметить, что мы всегда оказываемся неудобными гостями.
Дан растянул губы в подобии улыбки — полицейский верно подобрал тон. Потом впустил его в дом.
— Я видел, что вы еще не спите, — произнес Тойер, входя. — Вы с кем-то спорили. Я зашел к вам, потому что меня интересует, кто пользуется тем странным орудием на палке. Ваш собеседник?
— Сейчас у меня гостит мой старый приятель по университету. Да, мы поспорили. Так же, как и вы, он считает меня холодным и равнодушным. — Дан говорил уравновешенно, не как человек, в котором пару минут назад бурлил адреналин; к обращенным к нему упрекам он, казалось, отнесся без внимания. Постепенно Тойеру захотелось выяснить, есть ли на свете вещи, способные потрясти, вывести из равновесия этого эстета.
Он попытался говорить строго:
— Вы должны были сообщить нам об этом!
— Что? Вы подозреваете его? Конрад, иди-ка сюда.
Из гостиной вышел мужчина, воплощавший собой все, чего не было в Дане. Всклокоченные седые волосы, растрепанная борода, живые глаза — все это разительно отличало гостя от хозяина. Впрочем, одежда тоже — изношенные джинсы с подтяжками и такой же доисторический коричневый пуловер с высоким воротом.
— Да, современные ищейки выглядят почти так же, как те, что в семидесятых работали резиновыми дубинками.
Тойер проигнорировал оскорбление.
— Вы господин…
— Пильц, Конрад Пильц. Алиби у меня нет. Как я слышал, бедная Роня либо сама себя убила, либо кто-то швырнул ее с высоты, так сказать, собственноручно. Это верно?
Пильц казался — несмотря на свою агрессивность — очень опечаленным.
— Насколько мы можем судить, да.
— Ну, тогда я, вероятно, вне подозрения. — До сих пор Пильц держал руки за спиной. Теперь он их показал. Это были обрубки, без кистей.
Тойер молча кивнул. Да, разумеется. Пильц исключался. Хотя гаупткомиссару за свою долгую практику приходилось иметь дело с весьма необычными преступниками — паралитиком, почтальоном на пенсии. Глядя на них, невозможно было даже заподозрить, что они способны на убийство. Гость Дана еще раз упомянул о возможности самоубийства — странно, но внутренне комиссар уже отказался от такой версии, казалось бы, самой вероятной. Почему? Ведь девочка была одинокой, мать умерла, отец в эмоциональном плане холоден как камень. По профессиональной инерции? Из корыстного желания увидеть в этом трагическом случае убийство, чтобы появился повод для нового расследования?
Не в первый раз Тойеру пришлось убедиться, что его молчание действует заразительно. Трое мужчин, совершенно разных на вид, молча стояли в идеальной прихожей. Сыщик почувствовал, как к нему возвращается усталость.
— Под подозрением находится каждый, — тихо сказал он и опустил глаза. — Каждый. Ваше алиби… — он повернулся к Дану, — еще не проверено. А что касается вас… — взгляд в сторону Пилыда, — кто сказал, что вы не пользуетесь протезами?
— С помощью таких протезов вы никого не поднимете. У меня они есть, разумеется. Но я не всегда их надеваю — они мне натирают кожу до крови.
Тойер кивнул, словно ожидал чего-то подобного:
— Я хочу взглянуть на комнату Рони.
Дан с готовностью произнес:
— На втором этаже, вторая дверь по правую сторону.
Сыщик молча затопал наверх.
Вскоре до него донесся раздраженный голос Пильца. Спор продолжался.
Во рву обезьянника гейдельбергского зоопарка находят тело подростка — четырнадцатилетнего Анатолия. Случай кажется ясным: мальчишка ночью пролез сквозь дыру в ограде и стал жертвой агрессивного самца гориллы, испуганного вторжением на его территорию. Однако гаупткомиссар Тойер, доверяясь своему чутью, не спешит закрыть дело, хотя у него нет ничего, кроме смутных подозрений. Некоторое время спустя в обезьяннике обнаруживают еще один труп — юноши-цыгана. Если свидетели не отыщутся, Тойеру придется впервые в истории юриспруденции допрашивать гориллу.
Комиссару Тойеру и его группе начальство не поручает серьезных расследований. Однако когда полиция Гейдельберга вылавливает из реки утопленника, о котором никто ничего не знает, сыщик принимается за разработку этого дела, сразу заподозрив, что речь тут не идет о несчастном случае. Вскоре выясняется, что покойный зарабатывал на жизнь нелегальным и небезопасным ремеслом. Тойер получает энергичную помощницу в лице молодой сотрудницы прокуратуры Бахар Ильдирим, но время торопит: в Гейдельберге обосновался некий приезжий, который, выполняя тайный заказ, идет по трупам.
В Гейдельберге выстрелом в лицо убит мужчина. Через несколько дней происходит еще одно, очень похожее преступление. Подозрение падает на городского сумасшедшего по кличке Плазма, но он бесследно исчезает. У начальника отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Зельтманна виновность Плазмы сомнений не вызывает, однако гаупткомиссару Тойеру не нравится это слишком очевидное решение. У него и его группы есть и другие версии. Выясняется, что оба убитых были любовниками одной и той же женщины, и вряд ли это можно счесть простым совпадением.
Всё бы ничего, но непоседа Анхен не хочет больше учить гимназисток рисованию. Как бы сестра-близнец Мари её не отговаривала – там душегубы, казнокрады и проходимцы, куда ты?! Ты ведь – барышня! – она всё же поступает на службу полицейским художником. В первый же день Анхен выезжает на дело. Убит директор той самой гимназии, где они с сестрой работали. Подозреваемых немного – жена и сын убитого. Мотив есть у каждого. Каждый что-то скрывает. Не стоит забывать, что Анхен из рода Ростоцких, и у неё дар видеть то, что другие не в силах.
"Закон триады" продолжает серию романов о независимом и решительном инспекторе Чэне.Вместе с детективом американской полиции Кэтрин Рон он расследует исчезновение Вэнь Липин, муж которой находится в США. Связанный с китайской мафией, он является важной фигурой в деле о незаконной иммиграции, которым занимается американское правосудие. Сумеет ли Чэнь и его американская коллега опередить бандитов триады, которые охотятся за Вэнь?
Мир филателистов, в который один за другим погружаются герои романа А. Пивоварчика «Открытое окно» – от наивных простачков до мрачных маньяков и дельцов включительно, – с его удивительными страстями завораживает и сбивает их с толку – молодого лейтенанта и его самоуверенного и несколько экзальтированного коллегу. Они погружаются в атмосферу полуобменов, полуобманов, сделок, купли продажи, но в то же время перед ним мир истинного коллекционирования, лихорадки, страсти, которой заболевают чуть ли не все сотрудники Главного управления милиции города Варшавы.
У Ирины Турецкой автомобильные «неприятности». Помочь жене друга берутся Грязнов и сыщики из агентства «Глория». А к адвокату Гордееву приходит миловидная женщина и просит принять на себя защиту ее друга, крупного бизнесмена, которого подставили его же партнеры и засадили в тюрьму. Неожиданно два эти дела, сопряженные с опасностями, похищениями и даже убийствами, объединяются в одном частном расследовании, которое вынуждены проводить профессионалы в буквальном смысле в свободное от службы время.
Средь бела дня убиты известные депутаты государственной думы, сопредседатели партии «Прогрессивная Россия». Официальное следствие хоть и не признается в этом, однако зашло в тупик. Соратники погибших политиков, обеспокоенные собственной безопасностью, решают нанять частного детектива Дениса Грязнова, чтобы силами своего агентства он защитил их и изобличил заказчика. А заказчиком может быть кто угодно: недавно созданная «Прогрессивная Россия» завоевала уже некоторую популярность и была как кость в горле у различных политических партий и группировок.
В праздничную новогоднюю ночь совершено два зверских убийства — олимпийского чемпиона и главы элитного спорткомплекса. Дела настолько «громкие», что к их расследованию привлечены самые высокопрофессиональные силы — старший помощник генерального прокурора Александр Турецкий и его оперативная группа.Они устанавливают, что в деле замешаны международные интересы. Одна из версий — распространение допинга среди наших спортсменов. Но кто же из российских чиновников хочет лишить страну олимпийской славы?