Жертва мистификации - [31]

Воскресенский оказался рослым осанистым мужчиной лет сорока-сорока пяти, с красивым и подвижным лицом старого ловеласа — любимца женщин. Его осанка выдавала в нем бывшего военного или спортсмена, прошедшего школу современного менеджмента. Потому он, вместо прищелкивания каблуками, постоянно кланялся и улыбался. Едва взглянув на фотографию Аристархова, метрдотель тут же его признал.

— Я очень хорошо его помню. Кто он такой я, правда, не знаю, но, по всему, какой-то крупный бизнесмен.

— Отчего вы так решили?

— "Птицу видно по полету", — воздев глаза, продикламировал метрдотель народную мудрость. — Высоко летает.

— Он с кем-то здесь вчера встречался?

— Так он же прибыл на день рождения Ларисы Плитченко. Я их лично обслуживал в банкетном зале.

— А кто она такая?

— Народная артистка Советского Союза, — гордо проговорил Воскресенский. — Неужто не знаете?

Во взгляде его читался ни один только укор, но и сочувствие к убогому майору милиции, который не знает великую актрису.

— Ну, кто ж не знает Ларису Плитченко, — решил тут же реабилитироваться Дмитрий. Действительно, в Новосибирске не было, наверное, человека, кто бы не знал актрисы «Красного факела» Ларисы Плитченко, актрисы, которая могла бы украсить любую сцену любого театра. Ее участие в таких, ставших уже легендами, спектаклях, как «Барабанщица» и «Варшавская мелодия» сделали их не только лучшими в стране, но и великими, поднятыми поистине на космическую высоту.

— Вы не заметили, в каком настроении был этот коммерсант?

— Нет, ничего такого я не заметил. Мужчина, как мужчина.

— А как он вел себя за столом, с кем разговаривал?

— По-моему, он произносил тост. Да, точно. А об остальном говорить не берусь, не помню.

— А когда он покинул ресторан?

— Когда покинул?... — Воскресенский задумался, припоминая. — А знаете, довольно рано. Одним из первых. Не было ещё одиннадцати.

Беркутов записал объяснения метрдотеля и направился в театр, который располагался в двух шагах от ресторана. К его счастью, Ларису Ивановну Плитченко он нашел в кабинете главного режиссера театра.

— Здравствуйте! Прошу прощение за внезапное вторжение, но у меня дело, не теряпящее отлагательств, — проговорил Дмитрий, входя в кабинет. Он представился и протянул служебное удостоверение главному режиссеру, мужчине средних лет то ли кавказской, то ли еврейской внешности.

— А что случилось? — забеспокоился тот, изучив удостоверение и вернув его Беркутову.

— Ничего особенного. Просто мне необходимо побеседовать с Ларисой Ивановной.

— Вы хотите, чтобы я вас оставил?

— В принципе, мы могли бы побеседовать и в другом месте.

— Нет-нет, — замахал режиссер руками, вскакивая из-за стола. — Не извольте беспокоится. Беседуйте здесь сколько вам угодно. — Он быстро вышел из кабинета.

— Лариса Ивановна, разрешите прежде всего поздравить вас с днем рождения и пожелать вам всяческих жизненных благ и творческого долголетия! Я ваш давний и истинный поклонник.

— Спасибо! — улыбнулась актриса. И улыбка эта осветила не только лицо Плитченко, но и все вокруг. Глядя на нее, в сознании Дмитрия всплыли слова: «Да светиться имя твое!» Он уже заметил такую закономерность, что люди, которые не щадя себя, расходуют свою энергию на других, с годами становятся все красивее и красивее. Люди же, озабоченные лишь тем, как и где побольше для себя урвать под старость похожи на черта лысого или на Березовского. Определенно. Лариса Ивановна в свои семьдесят один была прекрасна!

— Как вы говорите вас зовут? — спросила она.

— Дмитрий Константинович.

— Что случилось, Дмитрий Константинович? Зачем я понадобилась уголовному розыску?

— Речь пойдет о вчерашнем вашем вечере в ресторане «Сибирь».

— А в чем дело? По-моему, вечер прошел очень хорошо, весело и пристойно. Никаких эксцессов и тому подобное.

— Скажите, вы знакомы с Аристарховым Михаилом Киприяновичем?

— Конечно. Ведь именно он организовал этот вечер в ресторане. Откуда сейчас у актрисы на это деньги. Я возражала, но Михаил Киприянович настоял. А что, с ним что-то случилось?

— Он погиб, Лариса Ивановна.

— Как так?! — растерялась и очень опечалилась Плитченко. — Вы хотите сказать, что его убили?

— Вот в этом я пытаюсь разобраться. Пока у нас больше оснований полагать, что он сам это сделал — выбросился из окна седьмого этажа.

Актриса с сомнением показала головой.

— С трудом в это верится. Даже, совсем не верится. Когда это случилось?

— Ночью. Где-то около двух часов. Вы вчера не заметили ничего необычного в его поведении.

— Да нет, не заметила. Вообще-то он человек довольно сдержанный, но был даже весел более обычного. Говорил тост стихами, как я поняла, собственного сочинения.

— Кто присутствовал на вечере?

— А для чего вам это?... Впрочем, это не мое дело. Было человек двадцать. Главный режиссер, актеры, мой давний друг и поклонник глава районной администрации Тропинин Эдуард Васильевич, Аристархов... Список приглашенных есть у нашего администратора. Да, был ещё художник Шмыгов Павел Алексадрович. Правда, он приехал довольно поздно уже к концу вечера.

Беркутов даже подскочил от неожиданности.

— Вы ничего не путаете, Лариса Ивановна?