Жертва Бермудского треугольника - [13]

— Там за тобой инвентарь кое-какой числится, — сказал капитан. — Так ты не думай об этом, езжай спокойно. Я его на себя переписал…

Ямщиков долго стоял молча, уставясь на свёртки неподвижным взглядом. Наконец в носу у него защекотало. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, но в этот миг, заглушая дебаты мелодичным тарахтеньем, к нему подлетел мотоцикл, и запыленный Антей Антипыч, сняв шлем и достав из него сложенную вчетверо бумажку, протянул её Олегу:

— Вот спрячь подальше. Это ходатайство от нашей команды в федерацию футбола, чтобы они тебе разрешили за «Антибиотик» играть. Мы тут упираем на то, что у них там воспитательная работа лучше поставлена, и твой талант там полней раскроется…

Он вытер платком вспотевший лоб и удовлетворённо улыбнулся:

— Уф, еле успел у Антимоньева печать поставить. Пришлось его с постели поднимать… Ну, не будем больше тебя задерживать. Езжай скорей. Там ждут тебя твои новые товарищи!

И он нежно, по-отцовски троекратно облобызал Олега.

Ямщиков осваивает гекзаметр

В команде «Антибиотик» все были студентами. Человек десять учились в медицинском, остальные изучали античное искусство. После того как Ямщиков гордо отверг услуги нанёсшего ему ночной визит врача, — о медицине он не желал и слышать, — пришлось посвятить себя античности. К глубокому удовлетворению Олега, изучать её оказалось значительно проще, чем он думал. Ему выдали на дом магнитофон с кассетами и попросили перед тем, как он ляжет спать, поставить одну из кассет и оставить магнитофон включенным. К утру содержание кассеты намертво застревало в голове. Этот метод назывался гипнопедией и давал в антимире очень неплохие результаты.

После трёх ночей Ямщиков почувствовал в голове какую-то холодноватую тяжесть. Почему-то хотелось опохмелиться, хотя абсолютно никаких оснований для этого не было. Помаявшись с полчаса, Олег надел галстук и пошёл к Антипирину Анатольевичу.

У тренера было подавленное настроение. Увидев Ямщикова, он усадил его в кресло и принялся жаловаться на судьбу:

— Плохо мне, Антиох! Очень плохо! Просто места себе не нахожу. Понимаешь, завтра у нас самый главный матч сезона. Завтра должно решиться: займём мы опять последнее место или поднимемся на две ступеньки выше. И надо ж такому быть: именно в этот момент у нашего лучшего нападающего, у нашей, можно сказать, надежды — Антиресова — случился приступ «звёздной болезни».

— Ну да?! — не поверил Олег. — У этого скромняги — и вдруг «звёздная болезнь»?

— Именно что скромняга! — согласился тренер. — Приходит позавчера ко мне и заявляет, что у него слабая техника и что он недостоин выступать в основном составе!

— Во даёт! — удивился Ямщиков. — Ну и что же он думает делать?

— Сказал, что, пока не ликвидирует своё отставание, играть не будет, чтобы не позорить команду! И стал тренироваться по ночам. Освещение выключат, так он при звёздах тренируется, технику отрабатывает. А днём в библиотеках пропадает, изучает теорию! Как тебе это нравится?!

— Да, тяжёлый случай! — согласился Олег. — А может, с ним того… по душам поговорить?

— Да я уж несколько раз пытался! — безнадёжно махнул рукой Антипирин Анатольевич. — Но он слушать ничего не желает! Упёрся на своём — и всё тут. И не желает подумать: каково мне-то! Ведь мы уж и без того три года подряд последнее место занимаем…

— Три года! — присвистнул Ямщиков. — И вас до сих пор не сняли с работы?

— Наоборот, — вздохнул тренер. — Три раза оклад повышали. Чтоб мне легче работать было. Думали, может, я получаю мало, поэтому у меня дело не ладится. Квартирные условия улучшили. Телевизор цветной подарили. В общем, поддерживали как могли. Но увы… Всё напрасно! И вот теперь, когда у нас был такой грандиозный шанс уйти с последнего места, произошла эта нелепая случайность! Теперь завтрашний матч нам наверняка не выиграть! Значит, опять всё сначала начнётся: прибавят снова оклад, путёвку в лучший санаторий дадут. Эх, разнесчастный я человек!..

— М-да… — задумчиво произнёс Олег. — Жизнь, я смотрю, у вас тут не сладкая… Водка — и та антабусовка! Разве ж это удовольствие? Выпьешь и начинаешь: «Простите, извините…» Тьфу! Срам! Сам себе делаешься противен!

Они помолчали. Наконец Антипирин Анатольевич встал, прошёлся по комнате из угла в угол и мечтательно сказал:

— Нам бы завтра хоть один гол забить…

Олег хмыкнул, почесал в затылке и вдруг, неожиданно для самого себя, слегка завывая, обнадежил тренера классическим гекзаметром:

— Ладно, не дрейфь ты, о трижды судьбою обласканный батя! Что-нибудь к завтрему нам милосердные боги позволят придумать…

Ещё одно великое закрытие

Остаток дня Ямщиков провёл в размышлениях. Он энергично расхаживал по комнате из угла в угол, сосредоточенно хмурил лоб, яростно скреб затылок, но, несмотря на форсированную мозговую деятельность, ничего путного придумать не мог. Тут нужна была какая-то свежая идея, позволяющая раздвинуть рамки человеческих возможностей, во всяком случае возможностей Ямщикова. Почти отчаявшись, Олег машинально сунул руки в карманы и вдруг нащупал в одном из них мятый клочок бумаги. Это был адрес изобретателя Антимухина. Сначала Ямщиков в раздражении хотел выбросить его в форточку, но неожиданно в его голове мелькнула мысль. Она показалась своему хозяину настолько любопытной, что он отряхнул замурзанный листок от прилипших к нему крошек, бережно разгладил его пальцем и, переложив в другой карман, отправился в гости к лёгкому на ногу автору выдающихся закрытий.