Жерар Депардьё - [88]

Как и большинство его заокеанских ровесников, французский актер переиграл всё — от государей до уголовников, от сумасшедших до святых, от пьянчуг до богатеев, от простаков до пройдох, от чудовищ до поэтов; именно таким образом он развеял расхожее представление о «хорошем актере», ссылаясь на «накатывающие волны, которыми тебя неудержимо несет вперед». Но способен ли он сегодня на такие крайности? Одержим ли он так же, как раньше, желанием играть? Стремится ли он отдаться иным страстям?

«То, что со мной происходит, — нормально, — рассудительно заявляет великий актер. — Я здесь уже тридцать лет. Я чаще отказываюсь от интервью и снимков на обложку, чем соглашаюсь. Деньги, успех, жизненный ритм, с которым уже не справляешься, когда начал столь молодым. Если честно, то, подводя итоги, я нахожу, что всё было честь по чести. Я всегда предпочитал удовольствие карьере и состоянию. Так что, как только я начинаю меньше высовываться, люди удивляются… Газеты начинают копаться в том, что касается только меня, и мне приходится делать заявления, чтобы оградить свою семью, тех, кого люблю. Но через это приходится пройти, если ты Депардьё…»

Внешне сохраняя добродушие, исполин французского кино может утратить хладнокровие, а то и не на шутку разозлиться, если покушаются на его личную жизнь. В октябре 2005 года один итальянский папарацци изведал это на собственном горьком опыте. В тот день во Флоренции Дарио Орланди не удержался от того, чтобы не заснять актера, делающего покупки на площади Сан-Лоренцо в обществе очаровательной брюнетки. Молодой человек с камерой был замечен и получил удар головой в переносицу, сделавший его нетрудоспособным на четыре дня. Преданная огласке, эта история наделала большой шум, с учетом того, что осень для прессы — «мертвый сезон». Французские и итальянские газеты вцепились в нее мертвой хваткой. Глава местной администрации Маттео Ренци даже лично ее прокомментировал, резко осудив несдержанность Депардьё: «Мне неприятно, когда на профессионала, который всего-навсего делает свое дело, нападает актер, который, как бы он ни был известен, не имеет права так себя вести». По иронии судьбы, за несколько дней до этого Кароль Буке официально объявила о своем разрыве с Депардьё в интервью серьезному журналу «Вэнити Фэйр». Одной из причин стало то, что он «не слишком любит Италию»…

Нужно было объясниться, и актер не стал отрекаться от своего поступка, дав ему обоснование: «Я никогда бы не позволил себе ударить журналиста, кем бы он ни был, но это был папарацци, вышедший на охоту, а они порой бывают опасны»[102]. Отказали тормоза? «Можно попросту допустить, что на сей раз актер решил дать себе волю, — писала одна французская вечерняя газета. — Иными словами, “не отказал себе в удовольствии”, как говорили когда-то».

Он может казаться несдержанным и часто таким бывает, может раздражать своим провокационным эгоизмом, неуважением и бесчувственностью к тем, кто с ним не согласен. Тривиальный и распутный, эксгибиционист и манипулятор, Депардьё старается жить в современном мире, а не менять его. Он держит нос по ветру, вместо того чтобы хранить верность прошлому. Но не стоит забывать о других гранях этого обаятельного великана, образованного самоучки, боевитого и искреннего фантазера, одновременно «неподдающегося» и великодушного.

Когда Депардьё задают вопросы о проделанном пути, он, в отличие от многих других, не уходит в прекрасные воспоминания, которыми наполнена его исключительная жизнь. Этот невероятно энергичный человек принимает жизнь такой, как она есть, никогда не упуская случая повеселиться или влюбиться. Поклонник эстетики, путешествий, хорошего вина, он уверяет, что отныне его главная задача — жить счастливо, к чему он стремился всю жизнь: «Я не чудовище и не порядочный человек. Я просто хочу быть с теми, кого люблю и кто любит меня, не причиняя им лишних страданий». Но при этом он предупреждает: «Что бы ни случилось, я был и остаюсь свободным человеком…»

Свою свободу и счастье непокорный Депардьё теперь как можно чаще разделяет со своими дочерьми — старшей, Жюли, за актерской карьерой которой он следит с особой гордостью, и Роксаной, которую ему родила в 1992 году топ-модель Карин Силла. Эта девушка, щедрая и непосредственная натура, не скрывает восхищения, которое она испытывает к своему звездному отцу. Они регулярно встречаются в домике напротив Шато де Тинье, его анжуйского виноградника. Там, в простой и безыскусной обстановке, где только редкие коллекционные предметы (шляпа из «Сирано де Бержерака», кожаные куртки, которые он носил в картине «Полиция») напоминают о его славной карьере, присутствие Роксаны придает ему вид довольного и умиротворенного главы семьи. С ней он любящий и веселый отец. И все же эта любовь не позволяет полностью забыть о прошлом, оставившем свои зарубцевавшиеся шрамы: боязнь одиночества; образы утраченных родителей, воспоминания о которых его не покидают; не заладившиеся отношения с сыном Гийомом, который всё принимал слишком близко к сердцу; рано ушедшие друзья — Жан Габен, Бернар Блие, Жан Карме, Морис Пиала, Франсуа Трюффо и Барбара. Со смертью дорогих ему людей, вызывавших его восхищение, он так и не смог или не пожелал смириться. Но можно ли говорить об уходе артистов, ставших легендой?