Жены русских царей - [97]

Мы не перечисляем всех поборов Монса, так как к этой статье его доходов ещё возвратимся; но заметим тут, что не все, имевшие нужду в Монсе, решались «утруждать» его просьбами: с течением времени и с возрастанием своей силы камер-юнкер делался разборчивее, вступался не за всякого, то есть льстился не на всякий презент, и тогда нуждающиеся в нём прибегали к посредству его родственников. Матрёна Ивановна Балк, её сын Пётр Фёдорович, её зять Степан Васильевич Лопухин, товарищи детства Монса — Густав Функ да доктор Брейтигам — все эти лица составляли тесный кружок довереннейших лиц Виллима Ивановича. Кружок действовал согласно, преследовал общие интересы; члены его помогали друг другу советами, указаниями, предостережениями, деньгами, всем, что от них зависело и в чём настояла нужда.

Брат и сестра Монс обставили себя при дворе как нельзя лучше: так, например, Матрёна Ивановна, пользуясь большою любовью к ней государыни, в то же время действовала на Катерину Алексеевну ещё чрез брата и тем охотнее брала на себя поручения разных аристократов; хлопоты эти оплачивались... Приведём два письма её к брату; они свидетельствуют, что Матрёна Ивановна никак не хотела остаться в стороне от разных поручений:

«Любезный братец, — писала она (по-немецки) к Монсу. — Пётр Салтыков посылает к тебе своего слугу и просит ради Бога похлопотать об его имении; его туда не пускают; сделай, пожалуйста, всё, что только возможно, потому что старая императрица (т. е. царица Прасковья) хочет взять имение себе, и Олсуфьев (исполняя её желание) посылал уже туда приказчиков, чтоб силой завладеть имением Салтыкова».

«...Князь Алексей Григорьевич Долгорукий меня просил, — писала Матрёна в другом письме, — чтобы я к тебе написала о нём и просила бы тебя оставить его и помочь ему в его делах (князю хотелось завладеть одним выморочным имением; по дружбе он успел подарить Монсу девять лошадей)... Прошу, любезный братец, помоги ему; он совершенно на тебя полагается...» и т. п.

Подобное участие к делу того и другого вельможи со стороны г-жи Балк будет понятно, если мы скажем, что Салтыков подарил ей возок, а князь Алексей Долгорукий коляску да шестерик лошадей.

Не приводя разных просительных писем к Матрёне, мы укажем только на разнообразие подарков, какими её осыпали: так, Долгорукие — князь Фёдор, княгиня Анна, также жена Василия Лукича Долгорукова, затем княгиня Черкасская, Строганов, Шафиров, княгиня Анна Голицына, дарили её: кофеем, съестными припасами, опахалом, атласом китайским, балбереком; Балкша стала брать ещё с 1714 года деньгами за разные ходатайства пред государыней, с которою она, как мы видели, и тогда была довольно близка; и вот Грузинцовы, Красносельцов, капитан Альбрехт, Ржевский, царевна Прасковья Ивановна, герцогиня Анна Ивановна, сама царица Прасковья Фёдоровна дарили ей суммы денег от 50 до 200 червонных.

Подобным же скорыстным посредником между челобитчиками и Монсом был племянник его — Пётр Фёдорович Балк; он начал службу в Воронежском полку солдатом, за участие в баталии под Лесным сделан лейтенантом, а по взятии Эльбинга пожалован в капитаны. За «добрые поступки» переведён в лейб-гвардии лейтенанты и с 1715 года, то есть годом раньше своего дяди, «по указу, употреблён был в дворовой службе при её величестве». Государыня постоянно была ласкова к Балку, и этот «весьма красивый и приятный молодой человек» был один из довереннейших её приближённых; она его сосватала на дочери одного из богатых чиновников своего ведомства, Палибина. Балк обручился, но, как расчётливый немец, и на брак смотревший как на аферу, Балк стал торговаться о приданом, не сошёлся с отцом невесты и бросил последнюю. Палибин с горечью жаловался Виллиму Монсу на «неподобный» поступок Балка, но Виллим Иванович не помешал племяннику жениться на девице Марье Полевой, последней в роде; Монс выхлопотал молодым приказ писаться: «Балк-Полевы», был очень расположен к ним и, как истый дядюшка, зачастую помогал деньгами.

За то и Балк слепо был предан Виллиму Ивановичу; всё, что ни говорилось им государыне и при дворе, о чём только ни брался он хлопотать, всё делалось не иначе, как по предварительному сношению с дядей. Очень часто Пётр Фёдорович был в доле с ним относительно «презентов» просителей, так как принимал участие в хлопотах по этим прошениям. И в письмах, и в просьбах разных лиц к Монсу мы беспрестанно находим глубокие поклоны, которые просили Монса передать его племяннику и сестре.

Впрочем, большая доля хлопот Балка была устремлена на то, как бы побольше выпросить разных «дворов и животов» от «премилостивой матери государыни Екатерины Алексеевны». Преследуя эту цель, Пётр Фёдорович являл необыкновенную заботливость и рядом писем штурмовал дядю, вызывая того на советы о тех или других деревнях.

«...О которых я вам, государь дядюшка, деревнях писал, есть ли надежда, что пожалует ли оные деревни нам государыня; да о котором деле я писал до вас, а именно о Дубровском, не извольте, государь дядюшка, забыть и показать к нему милость» и проч.

Прилагались росписи деревень; Пётр Фёдорович рекомендовал, в каких местах просить, обозначал число дворов и проч.; «и о тех деревнях вас, государь дядюшка, прошу, чтоб вы изволили постараться, по своей милости, чтоб оныя деревни мне достались бы; пожалуй, государь дядюшка, не оставь моего прошения, да изволь оными челобитными не замешкать, чтоб эти деревни у себя не упустить...», так как они были в хлебородных местах и Балк уже успел о состоянии их навести обстоятельнейшие справки.