Жены русских царей - [141]

В следующие дни Альбрехт ходил как помешанный, хорошо понимая своё безнадёжное положение, он тем не менее решился остаться в Петербурге. Его единственным желанием было теперь поступить на службу к царевне и оставаться до гроба её верным слугой. Судьба, однако, решила иначе. Непредвиденный случай заставил Альбрехта бежать из Петербурга. Как-то полковник Лефевр пригласил на ужин Моргенштейна и несколько знакомых офицеров.

После ужина весёлые гости начали пить. Крепкие напитки развязали у всех языки. Заговорили свободно и шумно, без всякого стеснения. Разговоры коснулись и царевича, недавно возвратившегося из Карлсбада, и дурных отношений между ним и его супругой. Одни приняли сторону царевича, другие заступились за царевну. Какой-то пожилой офицер, защищая царевича, начал утверждать, что сама царевна виновата в дурном обращении с ней мужа.

   — Счастье семейной жизни, — сказал он, — зависит от жены. Я разделяю женщин на три категории: женщину первой категории я называю физической, материальной. У неё блестящие, улыбающиеся, умные глаза; розовые щёки, губы коралловые, волосы чёрные, как смоль, густые, кудрями падающие в беспорядке по круглым белым плечам. Она прелестная брюнетка — это моя любимая масть. Я в ней люблю её тело. Она составляет для меня необходимость, как и всякая жизненная потребность: пища, воздух, питьё, прогулка, сон, пищеварение, кровообращение. Она может быть ограничена умом, мало образована; это ей не вредит в моих глазах и не уменьшает моего влечения к ней. Я желаю от неё наслаждения, одного лишь наслаждения.

Он сделал большой глоток из кружки и продолжал:

— Ко второй категории принадлежит женщина-друг. Я люблю с ней беседовать, проводить с ней время, я ей беспредельно доверяю, она удовлетворяет мои духовные потребности. Я не ищу в ней телесной красоты, изящности форм; я люблю её платонически, любил бы её даже, если бы она была мужчина, различие пола нисколько не влияет на мою привязанность к ней.

Третью категорию составляет женщина-жена в строгом смысле. Она заключает в себе особенности первых двух категорий женщин. Если она обладает ими, то супружество счастливо — она соответствует идеалу семейного союза. Если же в жене не сочетаются качества любовницы с качествами друга, то брачный союз не достигает желаемой цели и в супружеской жизни нет счастья.

Царевна Шарлота не отличается чувственной красотой и потому может жаловаться только на природу, тем более что у неё муж более склонный к плотским наслаждениям.

Альбрехт, считавший царевну совершенством женской красоты, для которого она была кумиром, божеством, пришёл в сильное раздражение, услышав такой святотатственный отзыв о Шарлоте, но его гнев достиг крайних пределов, когда один молодой офицер, родственник фельдмаршала Шереметева, сильно выпивший, одобрил поведение царевича и принялся клеветать на добродетельную царевну. Никто не смел противоречить родственнику фельдмаршала, гости даже смеялись над его неприличными выходками. Это ободрило его, и он стал ещё циничнее отзываться о царевне.

Альбрехт воспылал яростным гневом; он не мог оставаться хладнокровным слушателем таких оскорбительных отзывов о женщине, которую он уважал наравне с высшим, неземным существом. Однако он удержал свой гнев, спокойно подошёл к молодому офицеру и вежливо попросил его прекратить свои оскорбления. Не забудьте, прибавил он, что Шарлота дочь благородного герцога, сестра императрицы и невестка великого монарха. Офицер презрительно взглянул на него и ответил ему р грубостью, которой можно ожидать только от простолюдина. Другие гости под влиянием винных паров неистово смеялись, и это ещё более раззадорило молодого офицера. Он стал ещё нахальнее. Альбрехт приказал ему замолчать. Но всё было напрасно, офицер ругался всё сильнее, а присутствующие хохотали всё громче. Альбрехт, единственный трезвый человек в этом шумном обществе, счёл за лучшее удалиться. Он взял шляпу и шпагу и направился к дверям. Но офицер, гордый своей победой, последовал за ним, толкнул его ногой и крикнул:

— Вот так следует прогнать из России всех иностранцев, искателей приключений.

Альбрехт повернулся и дал наглецу тяжеловесную пощёчину, а так как тот хотел схватиться с ним, то Альбрехт сильным толчком повалил его на пол и медленно вышел из комнаты.

Но едва прошёл он около двухсот шагов, как офицер догнал его с обнажённой шпагой в руке. За ним следовали некоторые другие участники пирушки, охотники до драк. Молодой офицер, ругаясь, приказал Альбрехту остановиться и вступить с ним в поединок. Граф обещал ему дать удовлетворение на следующий день и предложил ему идти домой выспаться. Но офицер не угомонился и напал на Альбрехта, который вынужден был защищаться. Не прошло и двух минут, как офицер уже лежал на земле смертельно раненный шпагой Альбрехта. Он вздохнул и выпустил последний дух. Находившиеся при этом офицеры унесли его труп, а Альбрехт поспешил к себе домой, уложил в чемодан нужные вещи и рано утром исчез из Петербурга, чтобы избежать высылки в Сибирь.

Оказавшись в Берлине, Моргеншейн узнал, что всё его наследственное имущество передано кредиторам его отца. Он был совершенно разорён, ему от наследства осталось совсем немного. Нужно было искать место. С утра до ночи он бегал по домам своих родственников и прежних друзей, просиживал целые часы в их передних и приёмных. Друзья и родственники приглашали его к обеду и на свои вечера, но действительных услуг ему не оказывали. Иные ему подавали надежду, другие пожимали плечами. Альбрехт должен был довольствоваться обещаниями, а когда открывалась вакансия, то на этом месте оказывался другой, имевший сильные связи. Способности Альбрехта везде хвалили, но ему не хватало теперь самого главного — богатства, он был беден. В нашем веке будь одарён мудростью Соломона, добродетелью серафима, учёностью всех университетов, ты только будешь похож на драгоценную памятную монету, которая не может обращаться в торговле. Золото — это лак, сообщающий добродетели блеск, дающее значение мудрости. Золото — это моральный универсальный лоск, под которым грязь превращается в бланманже, а трусость в храбрость.