Жены и дочери - [59]

— Я боялась, что ты уже спишь, дорогая, — сказала она, входя и закрывая дверь. — Но я хотела сказать тебе, что сегодня мы недопоняли друг друга. И думаю, возможно, это произошло по моей вине. Фиби не должна об этом знать, она считает меня безупречной. А раз здесь нас только двое, мы поладим лучше, чем если бы одна из нас думала, что другая не допустит промаха. Мне даже кажется, что я была немного сердита. Мы больше не будем об этом говорить, Молли; только пойдем спать друзьями, и всегда ими и останемся, дорогая, правда? Теперь поцелуй меня, не плачь, а то твои глазки опухли… и аккуратно потуши свечу.

— Я была неправа… это моя вина, — сказала Молли, целуя ее.

— Чепуха! Не возражай мне! Я говорю, что это моя вина, и больше я не хочу слышать об этом ни слова.

На следующий день Молли отправилась вместе с мисс Браунинг посмотреть на те изменения, которые производились в доме отца. На нее эти улучшения оказали тягостное впечатление. Бледно-серый цвет стен в столовой, который так хорошо сочетался с темно-красным цветом полушерстяных портьер, казавшихся тонкими, когда они были хорошо вычищены от пыли, теперь изменился на розово-оранжевый цвет очень яркого оттенка. Новые портьеры были того бледного цвета морской волны, который только входил в моду. Мисс Браунинг назвала комнату «очень яркой и прелестной», а Молли из-за возобновившейся между ними симпатии с трудом удержалась, чтобы не возразить ей. Она могла только надеяться, что коричнево-зеленый коврик смягчит яркость и прелесть. То здесь, то там стояли подмости, и отовсюду доносилось ворчание Бетти.

— Давай поднимемся и посмотрим спальню твоего отца. Он спит наверху в твоей спальне, чтобы в его комнате можно было все переделать заново.

Молли не слишком отчетливо помнила, как ее привели в эту самую комнату попрощаться с умирающей матерью. Она увидела белые простыни и среди белого муслина бледное, изнуренное и тоскливое лицо с огромными горящими глазами, в которых читалось желание еще раз коснуться маленького, нежного и теплого ребенка, но ее мать была слишком слаба, чтобы заключить дочь в объятия, уже коченея от смертного холода. Всякий раз, бывая в этой комнате после того печального дня, Молли живо представляла себе изнуренное страданиями лицо среди подушек, очертания фигуры под одеялом; и девочка не вздрагивала от подобных видений, а скорее лелеяла их, сохраняя воспоминания о материальном облике своей матери. В ее глазах стояли слезы, когда она шла за мисс Браунинг в эту комнату, чтобы увидеть ее в новом виде. Почти все в ней изменилось — местоположение кровати и цвет мебели; теперь там стоял роскошный туалетный столик с зеркалом, заменив старомодный комод и зеркало на стене, скошенной книзу. Все эти вещи прежде служили матери в ее коротком замужестве.

— Видишь ли, мы должны все содержать в порядке для леди, которая провела большую часть жизни в особняке графини, — пояснила мисс Браунинг, которая уже вполне примирилась с браком, благодаря приятной обязанности меблировать комнаты, которой ее наделили впоследствии. — Кромер, драпировщик, хотел убедить меня купить диван и письменный стол. Эти мужчины скажут, что модно все, лишь бы продать мебель. Я сказала: «Нет, нет, Кромер, в спальнях спят, а в гостиных сидят. Приберегите мебель для ее истинного назначения, а не пытайтесь ввести меня в заблуждение». Моя мать устроила бы нам хороший нагоняй, если бы застала нас в наших спальнях днем. Мы держали наши вещи для прогулки в шкафах внизу; там же было сделано очень аккуратное место для мытья рук, которые за день приходится мыть много раз. Захламлять комнату диванами и столами! Никогда не слышала ничего подобного! Кроме того, сотни фунтов надолго не хватит. Я не смогу ничего сделать в твоей комнате, Молли!

— Я вполне довольна ею, — ответила Молли. — Почти все вещи в ней принадлежали маме, когда она жила с моим двоюродным дедушкой. Мне бы не хотелось ничего там менять. Я так люблю ее.

— Ну, нам это не грозит — деньги заканчиваются. Кстати, Молли, кто должен купить тебе платье на свадьбу?

— Я не знаю, — ответила Молли. — Думаю, я буду подружкой невесты, но никто не говорил мне о платье.

— Тогда я спрошу твоего отца.

— Пожалуйста, не надо. Сейчас ему приходится тратить много денег. Кроме того, я охотнее бы не поехала на свадьбу, если бы меня попросили остаться.

— Чепуха, дорогая. Все в городе будут об этом говорить. Ты должна пойти, ради своего отца ты должна быть хорошо одета.

Но мистер Гибсон подумал о платье Молли, хотя ничего не сказал ей об этом. Он поручил будущей жене купить Молли все, что необходимо; и через некоторое время очень искусная портниха приехала из столицы графства примерить платье, которое одновременно было таким простым и элегантным, что сразу же очаровало Молли. Когда его доставили домой уже готовым, Молли сама переоделась, чтобы показать его барышням Браунинг. Взглянув на свое отражение в зеркале, она вздрогнула, заметив, как преобразилась. «Интересно, красива ли я», — думала она. — «Я почти уверена, что да… в этом платье, разумеется. Как сказала бы Бетти: „Одежда красит человека“».