Жены и дочери - [16]

и Кэмбридже, мысль об Оксфорде была неприятна всем наследникам Хэмли. Осборн — старший сын, был назван в честь девичьей фамилии матери, обладал вкусом и имел некоторые таланты. В его внешности отразились изящество и утонченность матери. Он был добрым, ласковым мальчиком, почти как девочка. Он хорошо учился в школе, выиграл много призов, и являлся гордостью и радостью отца и матери, а за неимением других и надежным другом последней. Роджер был на два года младше Осборна, неуклюж и крепко сложен, как отец, на его широком лице застыло серьезное выражение. «Он хороший, но скучный», — отзывались о нем наставники. Он не выигрывал призов, но привозил домой похвальный отчет о своем поведении. Когда он ласкался к матери, она обычно со смехом упоминала басню про комнатную собачку и ослика,[17] и с тех пор он перестал проявлять свои чувства. Семья долго решала, последует ли он за своим братом в колледж после окончания Рагби. Миссис Хэмли считала, что это будет просто трата денег, поскольку, похоже, он не видит себя на интеллектуальном поприще. Какое-нибудь практичное ремесло, вроде профессии гражданского инженера, больше бы ему подошло в жизни. Она полагала, что для него будет слишком унизительно поступить в тот же колледж и университет, что и брат, который, несомненно, уже проявил себя, и неоднократно проваливаться на экзамене, чтобы, наконец, покинуть университет самым последним студентом. Но его отец упорно продолжал настаивать на том, чтобы дать обоим сыновьям одинаковое образование, у них обоих должны быть преимущества, которых он был лишен. Если Роджер не преуспеет в Кэмбридже, то виноват в этом будет только он сам. Если бы отец не отослал его туда, рано или поздно он бы пожалел об этом упущении, как когда-то давно пожалел об этом сквайр Роджер. Поэтому Роджер последовал за своим братом в Тринити Колледж, и миссис Хэмли снова осталась одна спустя год сомнений в предназначении Роджера, на котором она сама настаивала. Уже много лет она не могла долго гулять в саду, большую часть своей жизни проводя на софе, которую ставили к окну летом и к камину — зимой. Комната, которую она занимала, была большой и милой. Четыре высоких окна выходили на усеянную клумбами лужайку, переходящую в небольшой лесок, в центре которого находился пруд с водяными лилиями. Об этом недосягаемом пруде в глубокой тени леса миссис Хэмли написала много милых четверостиший с тех пор, как легла на софу, то, читая, то, сочиняя стихи. Возле нее стоял маленький столик, на котором лежали новейшие издания поэзии и романов, карандаш и промокательная бумага с вынутыми чистыми листами, и всегда стояла ваза с цветами, которые собирал ее муж. Каждый день зимой и летом на ее столике всегда был свежий букетик цветов. Каждые три часа служанка приносила ей порцию лекарства со стаканом воды и бисквит. Муж навещал ее так часто, как ему позволяли его любовь к свежему воздуху и занятиям на природе. Но когда ее мальчики отсутствовали, главным событием дня для миссис Хэмли становились визиты мистера Гибсона.

Он знал, что, говоря о ней, как о капризной больной, люди невольно причиняют ей вред. И некоторые даже обвиняли его в том, что он потакает ее капризам. Но он только улыбался в ответ на эти обвинения. Он понимал, что его визиты доставляют ей настоящее удовольствие и облегчают усиливающиеся и нестерпимые муки. Доктор знал, что сквайр Хэмли будет только рад, если он станет приходить каждый день. И он понимал, что, внимательно наблюдая за симптомами ее болезни, он может облегчить ее телесные страдания. Помимо всех этих причин он испытывал огромное удовольствие от общества сквайра. Мистеру Гибсону нравилась его неразумность, чудаковатость, его непоколебимый консерватизм в религии, политике и нравах. Миссис Хэмли иногда пыталась извиниться или смягчить те суждения, которые, как она полагала, были обидны доктору, или противоречия, которые она считала слишком резкими. Но в такие моменты ее муж ласково клал свою большую руку на плечо мистера Гибсона и успокаивал жену, говоря: «Оставь нас в покое, женушка. Мы понимаем друг друга, не правда ли доктор? Господи помилуй, он не остается у меня в долгу. Только, видишь ли, он льстит и говорит резкости, притворяясь вежливым и сдержанным, но я знаю, когда он дает мне пилюлю».

Миссис Хэмли часто выражала желание, чтобы Молли приехала и навестила ее. Мистер Гибсон всегда отказывал ей в этой просьбе, хотя едва ли мог бы объяснить причины этих отказов. Ему не хотелось лишаться общества своего ребенка, но на самом деле, все обстояло иначе. Он считал, что уроки и привычный режим ее занятий будут нарушены. Жаркая и душная атмосфера комнаты миссис Хэмли не пойдет на пользу девочке. Будь Осборн и Роджер Хэмли дома, ему бы не хотелось, чтобы Молли оставалась исключительно в их обществе. А не будь их дома, его девочке было бы довольно скучно и тягостно проводить весь день с нервной больной.

Но, наконец настал день, когда мистер Гибсон предложил, чтобы Молли приехала в поместье с визитом. Миссис Хэмли приняла предложение с «распростертыми объятиями ее души», как она выразилась, и длительность визита не обсуждали. Причина такой перемены в желаниях мистера Гибсона была следующей: уже говорилось, что вопреки своим убеждениям он взял учеников, мистера Уинна и мистера Кокса, «молодых джентльменов», как их называли домочадцы, «молодых джентльменов мистера Гибсона», как их именовали в городке. Мистер Уинн был старше, опытнее, временами замещал своего учителя и набирался опыта, посещая бедных и больных с «хроническими случаями». Мистер Гибсон обычно обсуждал свою практику с мистером Уинном, старался выпытать его мнение в тщетной надежде, что со временем мистер Уинн мог бы предложить свежую мысль. Молодой человек был осторожен и медлителен. Он никогда не причинил бы вреда своей поспешностью, но в то же самое время всегда немного отставал бы от жизни. Но все же мистер Гибсон помнил, что он имел дело с еще худшим «молодым джентльменом». И был доволен, если не благодарен за то, что у него есть такой старший ученик, как мистер Уинн. Мистер Кокс был юношей лет девятнадцати с ярко рыжими волосами и довольно красным лицом, которых он очень стыдился. Он был сыном индийского офицера, старого знакомого мистера Гибсона. Майор Кокс в настоящее время находился на какой-то базе с непроизносимым названием в Пенджабе. Но год назад он побывал в Англии и беспрестанно выражал свою великую радость, что определил сына в ученики к своему старому другу, а на самом деле почти поручил мистеру Гибсону опекунство и наставление мальчика, надавав много указаний, которые считал необходимыми в данном случае. На что мистер Гибсон с оттенком беспокойства заверил майора, что в любом случае всегда заботится о каждом ученике. Но когда бедный майор осмелился попросить, чтобы его мальчик считался членом семьи и мог бы проводить вечера в гостиной, а не в приемной, мистер Гибсон прямо отказал ему.