Женское сердце в груди - [2]
В небеса, словно в космос, стремился,
Застонал, как разлаженный хор,
В дверь избы он,
как воры, ломился.
Я боялась, что в теле ствола
Стонут раны и древние дупла.
…И, как ветром, боязнь мою сдуло,
И с крыльца я в ненастье сошла.
* * *
Этот ветер – холодный, промозглый! –
Пробирает меня до костей.
Неужели он Богу угодный? –
Пребывает в плену скоростей.
Этот ветер меня доконает,
Если с ветром играть в поддавки!
…Шёл бы так, словно в море цунами,
С честью приняли б смерть моряки.
Но живу в полосе среднерусской –
И душой прикипела к беде.
…И сидит на земле трясогузка,
Как яичко, укрыто в гнезде.
оптимисту
Я больше тебе не умею помочь:
Живи, будто день – незакатен, –
И он перетечь – очень медленно! –
в ночь
Не может под солнцем без пятен.
Теперь – ни бессонниц, ни вечного сна.
Где меч от луны в изголовье?!
И сыпет иголки на хвою сосна,
Не веря в своё малокровье.
Не выйдешь ты в полдень
В свой сад из избы –
Послышится гром, то есть ропот
На то, что всего лишь мы века рабы,
Где – войны, погосты и копоть.
И солнечный город создать не пришлось,
И Божий язык непонятен
Тому, кто привил виноградную гроздь
К сосне, но под солнцем без пятен.
* * *
О потерях судить не берусь я,
Потому что, потерянный мной,
Ты горюешь у близкого устья
Летней речки – ещё озорной.
Эта речка петляет лугами,
Подмывает свои берега,
Мель за мелью
скрепляет цепями,
Почитай, из того же песка.
А когда от безумства очнётся,
Ужаснётся свободе своей
От закатного грустного солнца,
Что с неё всё не сводит очей.
Но не в силах она измениться:
Ширя устья пленительный плен,
По лугам продолжает змеиться,
Где цветочной пыльцы – до колен.
вздох
Случайно ли ты встрепенулся,
Когда уходила
в ночной –
Из вёдра, лишённого вкуса, –
В тот дождь, что всю ночь – проливной?
Пойми же: тебе не подруга.
И веки мои тяжелы
От боли сердечной, недуга,
Вернее, от
в сердце иглы.
Пошла наугад в ночь прозренья –
Не в силах зной полдня терпеть.
…Тогда и распалась на звенья
Тобою дарёная цепь.
Мешаю и дождь я, и слёзы.
Смеёшься, незлой человек?
…А в роще, где только берёзы,
Свет ангельских крыльев померк.
Стволы, словно белые стяги,
Спелёнаты Божьей рукой,
Стоят, ограждая овраги
Стеною, ей-ей, колдовской.
Обратную кажет дорогу
Твой солнечный вздох: «Не забудь!..»
…Два дня возвращаюсь к порогу,
Чтоб броситься вздоху на грудь.
РОДНИК
Как странно расставаться с жизнью той,
Где много солнца!..
Редкие осадки
Едва смягчали воздух, налитой
Жарою, испареньями из кадки.
Но из горы прозрачный бил родник
И шевелил прозрачными губами,
Как будто прочитал из старых книг,
Что смерть его уже не за горами.
На днях его железный демократ
Вселил в железный короб, то есть панцирь,
Мечтая приумножить во сто крат
Объём воды…
Он краном будет клацать!
Заплачет одинокая гора:
В железо заковали речь дружочка.
Теперь – одна, как матерь одиночка,
А ведь была ты
женщиной вчера.
вьюн
В лучшем случае, обвенчанном
С нерасчётливым вьюном,
Думать мне о покалеченном
Раскалённым, страстным днём?!
Стебель вверх – стрелою тянется…
Чаши ёжатся, тонк
…Вверх и вверх, –
потом оглянется:
Он и почва – земляки.
Нет бы виться по заборчику,
Что в гнилушках и в тоске.
Но ему, вьюну-молодчику,
Строить замок на песке,
Чтоб сквозь щёлочки террасочки
Глазки слабенькой княжны
Не прощали зла
захватчику
Славной княжеской страны.
* * *
Зачем стремилась я сюда?
Здесь всё, к несчастью, изменилось.
…Ужель случится, как тогда,
Когда луна, как мяч, катилась?
Тогда луна была круглá.
Ну, а сейчас, в разгар июля,
Луна острá, как серп,
и зла,
Не обещая полнолунья.
Как больно мне теперь глядеть
Не на луну, на шею леса,
Пока на ней лунищи треть, –
Висит на шее, как повеса.
И не дождусь я, чтоб,
как встарь,
Округлым ликом малокровным
Луна над миром полусонным
Благословляла мой сентябрь.
* * *
Когда гудит сосны кровавый ствол,
В сырую землю тычутся иголки,
Я понимаю: не Мамай прошёл,
А лишь хозяин гладенькой двустволки.
Зачем опять, бездарный демократ,
Родную землю губишь за валюту? –
Фундамент роешь прямо под закат
Для финской бани, угодив уюту?
* * *
Я с возрастом зналась с рожденья.
Пригорок объели ветра:
Он сразу, с часов возвышенья,
Их жертва, – не их высота.
Узнать бы им, дерзким,
получше
Зыбучую силу песка:
Заплачет песчаная круча –
И ж
Уже напряглась, –
и порвётся,
Когда оголятся над ней,
Над кручей, привязанной к солнцу,
Канаты сосновых корней.
вид
Так спокойна река, как ещё не была!
Так сравнима река с зеркалами!
…Да и остров покинула молча ветла –
Вместе с листьями, вместе с ветвями.
Показалось мне: тысячи минули лет.
Показалось, что раны залижет
Тень ветлы, без которой немилый мне свет
Потускнеет, но станет мне ближе.
Устоял, точно вкопанный, вечный ивняк:
Бархатистый, наивный, вальяжный…
Так спокойна река!.. Сердце – сжато в кулак.
…Да и вид – чисто-чисто пейзажный.
И не стóят тогда даже визги пилы
И деревьев предсмертные корчи
В девяностых годах позабытой ветлы –
Той, чья тень перестройки короче.
* * *
Зачем, слабеющее зренье,
Всё обращаешься туда,
Где в полдень белого каленья,
Как закипевшая,
Вода
Сама с собой в полдневной речке
Должна о чём-то поболтать,
Хотя с утра синдромом речи
Я начала заболевать?
* * *
Перемены в погоде ценю.
