Женское детективное агентство № 1 - [7]

Сумеешь ли ты уцелеть, зависело еще от одного обстоятельства: от того, какой тебе попадется белый шахтер. Белые шахтеры были приставлены к каждой бригаде, но многим из них почти ничего не приходилось делать. В хорошей бригаде бригадир точно знал, что делать и как. Белый шахтер делал вид, что отдает распоряжения, но понимал, что на самом деле за все отвечает бригадир. Но глупые белые шахтеры — а таких было немало — нещадно подгоняли черных. Они кричали на людей и били их, если им казалось, что те работают недостаточно быстро, и это было очень опасно. А когда порода рушилась, белых шахтеров никогда не было рядом, они находились в конце туннеля с другими белыми шахтерами, дожидаясь наших сообщений о том, что работа сделана.

Бывало, белые шахтеры, впав в ярость, били своих людей. Вообще-то этого не полагалось делать, но начальники смены всегда закрывали глаза на грубость белых и позволяли им делать то, что им хочется. А мы не имели права дать сдачи, даже если нас били несправедливо. Ударил белого шахтера — пропал. На шахтах была своя особая полиция, которая уже ждала тебя у выхода, и ты мог получить год или два тюрьмы.

Нас, африканцев, содержали отдельно друг от друга, так они действовали, эти белые. Свази были в одной бригаде, зулусы — в другой, малави — в третьей. И так далее. Все жили вместе со своими земляками и подчинялись бригадиру. А если кто-нибудь не подчинялся, бригадир говорил, что этот человек провоцирует неприятности, и его отправляли домой, или полиция била его, пока не образумится.

Мы все боялись зулусов, хотя у меня был друг зулус, добрый человек. Зулусы считали себя лучше всех и иногда называли нас женщинами. Если затевалась драка, виноваты всегда были зулусы или суто, и никогда тсвана. Мы не любители драк. Однажды в субботу вечером пьяный тсвана забрел по ошибке в общежитие зулусов. Они избили его ремнями и выбросили на дорогу, чтобы его переехала машина. К счастью, беднягу заметили из полицейской машины и спасли, иначе он бы погиб. Только из-за того, что забрел в чужое общежитие.

Я много лет работал на рудниках и откладывал все, что получал. Другие тратили деньги на городских женщин, выпивку и красивую одежду. Я ничего не купил, даже граммофона. Посылал свои деньги домой в национальный банк, а потом покупал на них скот. Каждый год я покупал несколько коров и отдавал двоюродному брату, чтобы он присматривал за ними. Коровы приносили телят, и мое стадо множилось и множилось.

Наверное, я так и остался бы на рудниках, не стань я свидетелем одного ужасного случая. К тому времени я проработал там пятнадцать лет. Мне дали хорошую должность — помощника взрывателя. Взрывателями могли работать только белые, но мне доверили носить взрывчатку и помогать устанавливать запал. Это была хорошая работа, и человек, которому я помогал, мне нравился.

Как-то раз он оставил в туннеле одну вещь — жестяную коробку для сандвичей — и попросил ее принести. Я отправился в конец туннеля, где мы работали, и стал искать его коробку. На потолке на всем протяжении туннеля горели лампочки, поэтому ходить там было безопасно. Однако забывать об осторожности не следовало — из-за штолен. Они вели из туннеля вниз, на другой горизонт, и иногда достигали глубины в двести футов. Время от времени туда падали люди, всегда по собственной вине. Они не смотрели себе под ноги или шли по неосвещенному туннелю, а лампочки у них на касках светили тускло. А иногда человек переступал через ограждение без всякой видимой причины или потому, что был несчастен и не хотел больше жить. Этого никогда нельзя сказать наверняка: в сердцах людей, живущих вдали от родины, много печали.

Я завернул за угол и оказался в круглом отсеке. В конце отсека находилась штольня, и перед ней висел предупредительный знак. На краю штольни стояли четыре человека, державшие пятого за руки и за ноги. Когда я вышел из-за угла, они подняли его и швырнули через изгородь в темноту. Человек кричал на исикоса, я не разобрал, что именно. Что-то о ребенке, точно не могу сказать, я не так хорошо знаю этот язык. А потом он исчез.

Я замер. Те люди еще не успели меня заметить, но вскоре один из них обернулся и крикнул что-то на зулу. И они бросились ко мне. Я помчался назад по туннелю. Я знал, что, если они меня поймают, я последую за их жертвой. Эту гонку я проиграть не мог.

Мне удалось убежать, но я знал, что эти люди видели меня и обязательно убьют. Я стал свидетелем их преступления и понимал, что мне нельзя оставаться на рудниках. Я рассказал об этом взрывателю. Он был хороший человек и слушал меня внимательно, когда я говорил ему, что должен бежать. Другому белому я ни за что бы такого не сказал, но этот понял.

И все же он попытался убедить меня пойти в полицию.

— Расскажи о том, что ты видел, — сказал он мне на африкаанс. — Расскажи. Они поймают этих зулусов и повесят.

— Я не знаю этих людей. Пока их будут искать, меня убьют. Лучше я вернусь к себе домой.

Он посмотрел на меня и кивнул. А потом пожал мне руку. Раньше никто из белых людей так не делал. А я назвал его братом, я никогда не называл так белых.