Женские убеждения - [114]

Грир приняла стакан с благодарностью, а допив, подняла глаза.

– Спасибо, что заставила меня приехать, – сказала она. – Я не ждала, что так вот вдруг останусь без работы.

– Давай, рассказывай, – попросила Зи.

И Грир изложила длинную и запутанную историю про женщин из Эквадора: про успешное спасение и последовавший обман. Договорила, но, судя по виду, облегчения ей это не принесло. Зи заметила, что она постоянно ломает руки. Работая с клиентами, Зи неизменно смотрела на руки, в каком они положении: сжаты в кулаки, сложены, как для молитвы, или демонстрируют вот такое отчаяние?

– Это еще не все, – добавила Грир.

– Ясно.

Грир судорожно втянула воздух, а потом встала перед Зи, будто собираясь делать презентацию.

– Я думала, что никогда тебе этого не скажу, – начала она, – но, похоже, все-таки скажу. Видимо, теперь придется, – она закрыла глаза, открыла снова. – Я так и не передала Фейт то письмо.

– Ты о чем? Какое письмо?

Грир смотрела в пол, губы ее странно дернулись, лицо скривилось – сейчас заплачет.

– Твое письмо, – пояснила она и осеклась, как будто других слов не требовалось.

– Чего-чего?

– Твое письмо, – повторила Грир почти в исступлении, всхлипнув. А потом вытянула руки, будто бы в пояснение. – То, которое ты мне дала, ну, четыре года назад, для передачи Фейт, когда хотела там работать. Оно все еще у меня. Я его не вскрыла, ничего такого. Но оно у меня. Я его так и не передала.

Зи смотрела на подругу, не отводя глаз. Дала молчанию повисеть, пытаясь по ходу дела сообразить, что это все значит.

– Ты меня запутала, – сказала она. – Ты же тогда сказала, что отдала, а она ответила, что вакансий нет.

– Знаю, Зи. Я тебе соврала.

Зи позволила моменту расцвести гнусным цветом. Всякий раз, когда ей открывалось нечто ужасное или неприятное относительно близкого ей человека, ее это заставало врасплох. Она подумала про своих клиентов, про то, как изумляло их поведение тех, кого они любили – хотя со стороны ничего изумительного в этом порой и не было. Муж, страдающий депрессией, покончил с собой. Бабушка умерла. У неуравновешенной дочери развился психоз. Клиентов Зи все это не просто изумляло: они испытывали шок, доводивший до травмы.

Грир приехала в Чикаго, тоже до определенной степени пребывая в шоке. Она была верной служительницей Фейт, и ее до глубины души потрясло предательство. Грир и Фейт никогда не были ровней, да и не могли быть.

Впрочем, Грир и Зи, наверное, тоже никогда не были ровней. Причем неравенство привнесла именно Грир, и вот теперь это нужно было исправить. Удивительнее всего, что Грир и Зи, в отличие от Грир и Фейт, были самыми настоящими подругами. Дружба их была подлинной, и все равно Грир так паскудно с ней поступила. А ведь тогда, в самом начале, может, Фейт и взяла бы Зи на работу, и она бы что-то сдвинула в деятельности фонда. Может, прочитав письмо, Фейт бы и согласилась.

– Я знаю, это ужасно, – продолжала Грир. – Ну, в смысле, тебе бы наверняка совсем не понравилось там работать, но это все равно ничего не меняет. Поначалу было хорошо, а потом, знаешь, все так обезличилось, я больше не встречалась с женщинами, которым мы помогали наладить свою жизнь. Просто вкладывали кучу денег в проведение лекций – и все. Честное слово, мне несколько раз приходила в голову мысль: Зи бы здесь совсем не понравилось. Ты ведь работаешь напрямую с людьми. А мы – все время дистанционно. Напоминаю себе об этом время от времени, будто так мой поступок становится не настолько подлым. Но я же знаю, что не становится. Я знаю, что поступила ужасно, – повторила она.

– Да, ужасно, – произнесла Зи тихо, сдержанно, ровно. Может, Грир права, и ей бы там совсем не понравилось. Какая разница? Важно другое: Грир лишила ее возможности попробовать, а это было так гнусно, так больно – все, что было между ними, показалось чужим, странным. – Но почему ты так поступила? – спросила Зи. – Я ведь первой тебе про нее рассказала. По сути, именно с меня все и началось. Ты вообще до того не слышала про Фейт Фрэнк.

– Дело… в моих родителях, наверное, – выдавила Грир. – В том, что мне очень хотелось, чтобы хоть кто-то разглядел мои достоинства.

– Я их разглядела. И Кори разглядел.

– Знаю. Это другое. – Грир смотрела в пол, не решаясь встретиться взглядом с Зи – возможно, это было к лучшему. Нужно было передохнуть от этих слишком пристальных взглядов. Зи целыми днями только тем и занималась, что пристально вглядывалась в людей. У нее глаза уставали глядеть, изучать, сочувствовать, высматривать: постоянно помогать, помогать, помогать.

Итак, Грир стыдно, пусть и будет стыдно, подумала Зи. Грир действительно поступила с ней подло, очень подло.

Зи справилась с той обидой еще четыре года назад – и стала заниматься вещами, которые, вне всякого сомнения, вызвали бы одобрение Фейт: в этом она даже не сомневалась. Работать с людьми один на один, а не с полными залами. Она делала важную, сложную работу, часто помогала женщинам. Но сейчас, по мере того как Зи осознавала то, что ей сказала Грир, ей делалось ясно, что неизменная приязнь, которую она испытывала к Грир еще со студенческих времен, истаивает, изнашивается. Она чувствовала изнеможение и очень жалела, что пригласила Грир на выходные. Они что, так всю дорогу и будут обсуждать это письмо и то, как Грир обошлась с Зи?