Женские причуды - [39]

— Ты уверена, что нам не надо ни с кем делиться? — спрашиваю я.

— Совершенно уверена, — отвечает Джен. — В этом году здесь только мы, и никого больше. Моя сестра, лучшая подруга, Ронда и торт на сто пятьдесят человек. Разве жизнь не прекрасна?

Глава 6 Не увлекайся обувью, Хлоя, умоляю тебя

— Смотрите, я сломала каблук! Какой ужас! — говорю я каждому встречному, случайно бросающему взгляд в мою сторону. Лечу по ступеням вверх, перепрыгивая сразу по две. Раз уж я решила добиться конкретной цели, меня ничто не остановит. Я знала, рано или поздно это случится, но сегодня дело дошло до критической точки.

Представьте себе: я собираюсь зайти в женскую уборную, а из нее выходят две девушки, и одна из них заявляет, что только что видела потрясающие туфли в обувной кладовке, однако к обеденному перерыву они скорее всего исчезнут. Сказала она это в стиле: «Ха-ха-ха, разве не смешно?» Любому ясно, что забавного тут ничего нет.

В тот же миг я случайно смотрю на свои ноги и обнаруживаю на себе все те же дурацкие серые туфли. Понимая, что нужно действовать быстро, я вытаскиваю Джо из кладовки с принадлежностями для уборки и прошу одолжить мне молоточек. Мой добрый друг не задает вопросов, когда дело срочное. Он протягивает мне вожделенный инструмент, и я принимаюсь за работу. Приходится стукнуть по каблуку раз пятьдесят, и тогда он отваливается. Не надо было приклеивать в прошлый раз. Джо просто стоит, глядя, как я ломаю свою туфлю, и не говорит ни слова. За это я его и обожаю.

И все же мне кажется, что он заслуживает хоть какого-нибудь объяснения, и я быстро говорю, что у меня в каблуке огромный ржавый гвоздь, который впивается в ногу, а я в упор не помню, когда в последний раз делала прививку от столбняка. Он все понимает и немедленно дает пояснения:

— Идешь по лестнице на седьмой этаж, сворачиваешь налево, потом первый поворот направо, еще раз направо, открываешь дверь прямо перед тобой. Отсчитываешь три двери слева, там и есть обувная кладовка. Я хватаю сумочку и пускаюсь в путь.

И вот я бегу по лестнице. Почти добравшись до седьмого этажа, я слышу знакомый голос:

— Куда бежим?

Ронда. Она захочет поболтать. Теперь я не доберусь до туфель.

— Каблук сломался, а мне сказали, что на седьмом этаже есть обувная кладовка. — Я стараюсь говорить небрежно и лихорадочно вспоминаю, сколько правых поворотов надо сделать перед левым.

— Наверное, дело обстоит так: тебе сказали, что на седьмом этаже есть обувная кладовка, и тогда каблук сломался.

— Боже мой, кто на такое способен? — старательно изображаю я ужас.

— Ну, разве что все до единого сотрудники журнала со дня основания, — небрежно отвечает коллега.

Отпираться смысла нет. Ронда догадалась.

— Правда? Не могу понять, почему каблуки так часто ломаются сами по себе. На самом деле сломать его ужасно трудно. Надо стукнуть по нему сорок или пятьдесят раз или спрыгнуть на пол с высоты.

— Честно говоря, теперь никто так не делает. Мы просто оставляем туфли в спортзале и говорим, что забыли их и ушли в кроссовках. Хотя этот способ тоже уже непопулярен. Редакторы злятся, если в четыре тридцать в пятницу в обувную кладовку заходят десять девушек, и все они уходят на шпильках, потому что забыли свою обувь в спортзале.

Порой лучше сказать правду. Можно даже поделиться своими планами на выходные и попросить совета, какие туфли лучше подойдут к приготовленной одежде. Если ты нравишься редакторам, они выскажут профессиональное мнение, если нет — притворятся, что не расслышали. Но ты можешь ходить туда в любое время, с предлогом или без. Былые дни миновали. Роб, став издателем, дал понять, что обувная кладовка открыта для всех. Он в прекрасных отношениях с редакцией, в отличие от предыдущих издателей, и получил для нас разрешение ходить за туфлями в любое время.

Единственный человек, кому запрещается пользоваться кладовкой, — это Руфь, потому что она постоянно ходит туда, меряет все туфли, а потом подает на журнал в суд за то, что испортила себе ноги.

— Неужели?

— Да, она давно этим занимается. Каждую пару месяцев звонит новому юристу, надеясь отыскать того, кто возьмется за такое дело, но все отказываются, ведь здесь не за что уцепиться. Роб не боится суда: никто не заставляет носить эти туфли, к тому же большинство и не может. Основная часть обуви или пятого-шестого размера, или десятого, для моделей.

Меня охватывает желание пасть на колени и возблагодарить Бога за все, что Он сделал для меня, считая дарование ноги шестого, а то и пятого размера.

— Теперь понятно, почему мне пришлось копировать почти две сотни медицинских форм… Зачем я испортила свою туфлю? Могла бы прийти туда, как все.

— Надо было поговорить со мной. Я работаю здесь одиннадцать лет. Кстати, на двери кладовки висит большой лист бумаги для росписи, однако подписываться не надо. Заходи и бери что хочешь. Все на честности. Как ни странно, редакторы помнят все туфли. Хотя там жуткий бардак, обманываться не стоит. Не забудь вернуть все, что возьмешь. — Ронда собралась идти дальше по своим делам. — Желаю хорошо провести время.

— Спасибо.

Мне не терпится. Я снова перепрыгиваю через ступеньки. Отыскивая путь в извилистых коридорах, я чувствую, как включается внутренний компас. Я бы нашла дорогу с закрытыми глазами. Похоже, мне давно было суждено попасть в эту кладовку, не хватало только дружеского голоса и простых указаний. Она словно зовет меня. Накатывает внутреннее спокойствие и уверенность. Я уже не бегу. Вот. Дверь распахнута, вокруг ни души.