Женская психология - [87]

Если мы уже осознали, как велика невротическая потребность в любви, сколько жертв хотела бы невротическая личность принять от других и как далеко готов зайти невротик в своем иррациональном поведении, чтобы быть любимым и ценимым, встречать всеобщее одобрение, получать советы и помощь, то мы должны спросить себя теперь, почему ему так трудно добиться всего этого.

Ему никогда не удается достичь того накала любви, в котором он нуждается. И причина одна — ненасытность его потребности в любви, для которой — за редким исключением — всегда будет мало. Если мы пойдем глубже, то мы найдем и другую причину. Это неспособность невротической личности любить.

Любви очень трудно дать определение. Давайте здесь ограничимся общим и ненаучным определением любви, как способности и желания спонтанно отдаваться другим людям, делу или идее, вместо того, чтобы в эгоцентрической манере подгребать все под себя. Невротик к этой отдаче неспособен из-за тревоги и сильной скрытой и явной вражды к окружающим, которую он чаще всего приобрел очень рано и, обычно, из-за дурного с ним обращения. Эта враждебность в ходе развития становилась все больше. Однако невротик из страха перед ней вытеснял ее. В результате, то ли из-за страха, то ли из-за враждебности, он никогда не способен «отдать себя на милость победителя». По той же причине он никогда не способен встать на место другого. Он не задумывается над тем, сколько любви, времени и помощи может или хочет дать ему другой человек — он хочет только всего времени и всей любви! Поэтому он принимает за оскорбление любое желание другого иногда побыть одному или интерес другого к чему-то или кому-то еще, кроме него.

Невротик не отдает себе отчета в своей неспособности любить. Он обычно даже не знает, что он не умеет любить. Иногда, правда, этот факт до некоторой степени осознается. Некоторые невротики даже признают открыто: «Нет, я не умею любить». Однако, гораздо чаще невротик живет иллюзией, что он величайший из влюбленных и способен на величайшую самоотдачу. Он будет уверять нас: «Мне легко все делать для других, я не умею делать этого лишь для себя». Но даже если это действительно так, это происходит не из-за природной склонности к материнской заботливости о других, как он считает, а по другим причинам. Это может быть обусловлено его жаждой власти или страхом, что другие не будут его принимать, если он не будет им полезен. Более того, у него может быть глубоко укоренившийся запрет на то, чтобы сознательно желать чего-нибудь для себя, или на то, чтобы желать быть счастливым. Эти табу в сочетании с тем, что по вышеупомянутым причинам невротические личности могут иногда что-то сделать для других, укрепляют их иллюзию, что они умеют любить и любят глубоко. Они держатся за этот самообман, так как он выполняет очень важную функцию оправдания их претензий на любовь. Именно этот самообман позволяет невротику требовать все больше любви от других, а это было бы невозможно, если бы он действительно осознавал, что на самом деле ему на них наплевать.

Эти рассуждения помогают понять иллюзию «великой любви», на которой я не буду сегодня останавливаться.

Мы начали обсуждать, почему невротическим личностям трудно достичь любви, помощи, привязанности, которых они жаждут. Пока мы обнаружили две причины: ненасытность желания быть любимым и неспособность любить самому. Третья причина — непомерный страх отвержения. Этот страх может быть так велик, что часто не позволяет им подойти к другим людям даже с простым вопросом или участливым жестом. Они живут в постоянном страхе, что другой человек их оттолкнет. Они могут бояться даже преподносить подарки — из страха отказа.

Мы имеем много примеров того, как реальное или воображаемое отвержение порождает усиленную враждебность в невротических личностях этого типа. Страх быть отвергнутым и враждебная реакция на отвержение заставляют невротика все больше и больше удаляться от людей. В некоторых случаях участие и дружелюбие облегчают на какое-то время его состояние. Более жестоко невротизированные личности уже не могут принять человеческое тепло. Их можно сравнить с умирающими от голода, которые могли бы взять еду, если бы руки не были связаны за спиной. Они убеждены, что их никто не сможет полю бить — и это убеждение непоколебимо. И проявляется не только в любовных отношениях, а в любой ситуации. Вот пример. Один из моих пациентов хотел припарковаться перед отелем, швейцар подошел ему помочь. Увидев, что к нему идет швейцар, мой пациент в страхе подумал: «Господи, я, должно быть, припарковался не там!». Когда какая-нибудь девушка проявляла дружелюбие и шутила с ним, он считал это сарказмом. Аналитики знают, что если такому пациенту сделать искренний комплимент, например, о его уме, он будет убежден, что вы действуете только из терапевтических побуждений и не поверит вашей искренности. Недоверие это может быть в большей или меньшей степени сознательным.

Дружелюбие может вызвать особенно сильную тревогу в случаях, близких к шизофрении. Мой коллега, имеющий большой опыт работы с шизофрениками, рассказывал мне о пациенте, который иногда просил его о внеочередном сеансе. Имея определенный опыт, мой друг каждый раз делал недовольное лицо, рылся в записной книжке и ворчал: «Ну хорошо, так и быть, приходите…». Он играл эту роль каждый раз, потому что знал, какую тревогу может посеять дружелюбие в таком человеке. Подобная реакция часто бывает и при неврозах.