Женская логика - [6]

— С кем? — с неподдельным удивлением переспросил он.

— С той самой, с которой вы секретничали по телефону, когда я была в ванной. Как давно это у вас?

Кип притворился удивленным и заявил, что не понимает, о чем я говорю.

— В третий раз спрашиваю: как давно это продолжается? — настаивала я. — Уже поздно, и я устала. Просто скажи.

— Мне нечего…

— Отвечай на вопрос!

— Три месяца, — пробормотал он, запустив пальцы в свои густые темные волосы, видимо желая казаться расстроенным.

Три месяца… Мы не занимались с ним любовью уже три месяца. Он жаловался на головную боль.

— Я порву с ней, — пообещал Кип. Он встал с кровати, подошел к моему стулу и опустился на колени у моих ног. — Она для меня ничего не значит, Линн! Правда!

— Кто она?

— Никто. Ничего особенного.

— Если «ничего особенного», почему тогда ты клялся ей в любви?

— Не знаю… Понимаешь, я связался с ней только потому, что ты так много работаешь и мне начало казаться, что ты уделяешь мне мало внимания. Я…

— Можешь не продолжать!

Я фыркнула. Он говорил на той разновидности Языка женщин, которую я не очень-то любила, — на «поросячьем» наречии.

— Но ты и в самом деле уделяешь мне мало внимания! — надулся Кип.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я сама во всем виновата? Значит, таково твое мнение?

Интонацией я дала ему понять, что «да» было бы неверным ответом.

— Нет. Я был не прав. Я сам во всем виноват.

«До чего же он лицемерен!» — подумала я.

— Абсолютно во всем, — продолжал Кип. — Но она первая начала, и я хочу, чтобы ты знала это.

— Вот как? По-твоему, это освобождает тебя от ответственности?

— Я серьезно, Линн! Я сам жертва! — Он попытался погладить мою босую ногу, но я оттолкнула его. — Она преследовала меня, а я оказался таким слабым, таким беспомощным и уязвимым, таким…

Я закрыла лицо руками. Беспомощный? Ха-ха! Он искажал Язык женщин, лишая его права на существование.

— Ладно, достаточно, — заявила я, и тогда Кип сменил тактику.

— Я согласен, что виноват. Я беру всю ответственность на себя. Это был загул. Я был не прав и вел себя как эгоист. Но больше этого не повторится. Никогда. Я снова твой, Линн!

— Зачем я тебе? У тебя же есть брачный контракт, по которому я буду выплачивать тебе денежное содержание даже в случае развода. Удобно ты устроился!

— Удобно устроился?! — переспросил Кип, а затем вдруг расплакался. Пострадавшей стороной была я, но рыдал он. — Неужели ты считаешь, что я женился на тебе ради денег или славы? — бормотал он, хлюпая носом. — Я женился на тебе, потому что ты та самая женщина, с которой я хотел бы быть вместе до конца дней своих…

— Значит, ты хочешь быть со мной до конца дней своих, но при этом иметь любовниц на стороне?

— Нет! — Он замотал головой из стороны в сторону, как заводная игрушка. Какое-то время я терпеливо ждала, пока он остановится.

— Кип! — не выдержала я.

Похоже, мой возглас вывел его из этого состояния.

— Немедленно прекрати рыдать! Перестань трясти головой и нести всякую чушь!

— Прости меня…

Он больше не плакал, но у него текло из носа. Я ему об этом не сказала — он выглядел ущербным, и его унижение нравилось мне.

— Ну, и что же мы теперь делать будем? — со вздохом спросила я. — Что дальше?

— Я буду заботиться о тебе! Я всегда буду рядом с тобой, как раньше, — ответил Кип. — Я же был хорошим мужем, ведь правда? Если не считать этого случая. Ты же знаешь, Линн!

Я уже думала об этом в ванной. Кип действительно был хорошим мужем во всех отношениях, но теперь он совершил отвратительный поступок, и надо было что-то решить: простить его и оставить все как есть либо выгнать его вон.

Я обдумала первый вариант. Относилась ли я к числу тех женщин, которые прощают своим мужьям любовные похождения на стороне? Была ли я одной из тех, кто считает неверность неизбежным недостатком рода человеческого — таким же, как, например, чрезмерное увлечение игрой в гольф? Была ли я одной из тех представительниц слабого пола, сила самоотречения которых так велика, что, глядя на обнаженное тело своего избранника, они не задаются ужасной мыслью, где еще он побывал? Конечно же, я не была такой!

Но в то же время была ли я готова к разводу? Была ли я готова к тому, чтобы закончить свои дни, как моя мать, в одиночестве и печали? Могла ли я остановить тот поток клеветы, который хлынет, если мы с Кипом расстанемся? Пресса поднимет такой шум, что моя репутация знатока человеческих отношений сразу же разрушится. Хотела ли я стать свидетелем крушения методики доктора Виман только из-за того, что мой муж был мне неверен?

Опять-таки нет!

Конечно, если бы я не была человеком мыслящим и не придерживалась принципа «семь раз отмерь, один раз отрежь», я бы долго не раздумывала. Можно было бы, например, заколоть Кипа одним из его охотничьих ножей, подмешать яду в его шардонэ или уронить включенный фен к нему в джакузи. Но я всегда тщательно обдумывала все свои поступки. Мне нужно было время, чтобы выработать окончательное решение.

— Пока мы не будем ничего предпринимать, — сказала я Кипу, и он снова расплакался — на этот раз от счастья, что по крайней мере сегодня его не выставят вон.

— О, спасибо! — проговорил он.