Женщины - [7]

Давайте сопротивляться

Случайно попав в ресторан после многолетнего перерыва, она застала там мужа своей сотрудницы, начальника дорожного управления. С тех пор у неё заасфальтирован двор, отремонтированы окна и двери, проведены телефон и горячая вода, а дом назначен на снос.

Затем она выследила начальника райторга в гостинице под чужой фамилией. Представилась знакомой жены и в ужасе выскочила.

Рыбу и дичь ей завозят до магазина. Апельсины сынок уже не может. Мужа воротит от одного вида бананов. А от индейки, что томится сейчас в духовке, они обломят только лапки.

Теперь она слоняется за городом, ищет кого-то по промтоварам.

Товарищи! А если ей не поддаваться? Ну и пусть сообщает.

Успокойтесь, ухожу

Да, я ушёл от неё из-за того, что она не оставила мне кусок торта.

Да! Они съели всё, а когда я пришёл, ничего не было.

Да! Я ушёл из-за этого. Вы все правы. Вот такой я псих.

Нет! Не из-за того, что нет никакого сочувствия в её глазах, когда ты болен, и надо просить лекарство и слышать в ответ: «Не надо было кричать. Не надо было орать… Не надо было… Не надо было…» Конечно, не надо было.

Месяц не было никакой еды, кроме той, что сам принёс. Годами не могу понять, на что уходят деньги, всё увеличиваясь в размерах.

Никто в доме не работает, кроме меня, и я должен всё увеличивать работу, не имея еды и уговаривая что-то постирать. Я должен запоминать дыры в носках, ибо «почему ты мне не говорил?», я должен закрывать куда-то свои письма, записные книжки, ибо оттуда вычёркиваются, выскребаются фамилии знакомых.

– Почему ты орал?! Вот ты и слёг. И нечего теперь звать на помощь. Сам виноват. Сам виноват. Сам виноват.

Да! Я сам виноват. Надо было в той милой, мягкой, женственной девушке разглядеть сегодняшнего партнёра. Чудовищно изогнуться и разглядеть и предвидеть. Каждое возвращение домой – не ко мне. Меня могут выставить всегда и внезапно. А оставляя меня одного на какое-то время, выносят книги и ложки.

Я ухожу из-за того, что мне не оставили кусок торта. И когда я спрашиваю: «Почему ты так кричишь на свою мать?» – «Это ты виноват. Ты сделал меня такой».

Я сделал? Очень может быть. Никак не могу сделать такой свою маму. Не могу высквернить своих друзей. А сволочи, с которыми я познакомился давно, были такими и до меня.

Да. Я виноват. И надо идти, ибо из-за меня может стать истеричным ребёнок, его тётя, племянницы, все соседи. Очень хочется что-то плохое сказать о себе. Но спросите у них. Всё, что вы узнаете там обо мне, будет так плохо, что мне можно не беспокоиться, как оживить свой образ.

Я повернулся к стене.

Я обиделся…

И замолчал.

И настойчиво, громко и бесконечно спрашивали, почему я молчу. Неужели из-за того, что мне не оставили кусок торта?

– Да?

– Да!

– Вот! Вот какой ты человек. Теперь понял! Теперь спи! Такой ты человек.

– Сплю. Такой я человек.

Куда денешься от своего характера? Со мной невозможно жить. Я не могу, когда лезут в душу, и часто хочу быть один. Не люблю, когда читают письма ко мне и вычёркивают там что-то. Не могу жить без сочувствия, без помощи. Не хочу бежать куда-то, чтоб поговорить. Не хочу искать любимую еду в доме у тётки. Не хочу, чтобы с моим появлением прерывался телефонный разговор.

– Подожди. Я уже не могу говорить: он пришёл.

И у меня не хватает сил, упрямства, чтобы оправдывать себя, тянуть на свою сторону и всё время доказывать, доказывать, да так и не доказать, в чём я не виноват.

Да, со мной действительно невозможно и никто не мог жить. И я ухожу, чтобы остаться одному. И ухожу-то из-за чего? Из-за того, что мне не оставили кусок торта.

Телефонный разговор

Она сидит на диване и говорит с подругой по телефону.

Он перед ней с протянутой рукой.

Она. Верочка, уж так, как я его знаю, его никто не знает. Он мне всю молодость угробил. Лучшие годы мои молодые, красивые. Душу мою молодую, красивую. Красоту отнял и сделал меня такой… А вот такой. Помнишь, ты не верила своим глазам… Сейчас начнёт есть просить.

Он. Дай поесть чего-нибудь.

Она. Видала, чего-то нового от него не жди. Не дам!

Он. Дай поесть.

Она. Не дам. (В трубку.) Во, уже начинает злиться.

Он. Ну дай чего поесть. Я там не разберу. Ну дай, тебе говорят, поесть, тебе говорят.

Она. Вот. Злится уже.

Он. Куда ты спрятала обед? Дай поесть!

Она. Не дам вообще. Не заслужил… (В трубку.) Сейчас психанёт.

Он. Дай поесть. Дай, змея!

Она. Вот! Видала, как психует… Верочка, такие крики я имею каждый день… Кто?.. Кто с ним будет жить?.. Что значит – терпи?! Почему я должна терпеть?! Ты слышала эти крики?.. Сейчас он меня выведет.

Он. Перестань болтать. Дай обед, тебе говорят. Сейчас вырву трубку.

Она(в трубку). Слушай, слушай, Верочка!.. Что?.. Нет… Сейчас я ему отвечу… Почему я должна помалкивать, если человек так просится. (Ему.) Пошёл к чёрту! (В трубку.) Сейчас побледнеет. (Транслирует, подносит трубку к его лицу.) Во! Что я говорила!

Он. Дай поесть! Убью! Прекрати!

Она(в трубку). Слышала?!.. Сейчас за сердце схватится. (Ему.) Пошёл вон! Вон! (В трубку.) Хватается за сердце… Сейчас ему про деньги напомню – рухнет вообще, глаза выпучит, сделает вид, что ничего не знает. Слышишь, Верочке надо отдать деньги.