Женщины Вены в европейской культуре - [26]

Эта газета отличалась особой точностью информации и стала платформой реформаторских идей. Йозер Шёффель, например, которому мы обязаны созданием зеленого поясам вокруг Вены, имел возможность проводить свои природоохранные идеи с помощью упомянутой газеты. Да и кронпринц Рудольф, один из виднейших критических умов того времени, постоянно использовал газету для анонимных комментариев, в которых высказывал суждения, резко расходящиеся с политикой императора и правительства. Бригитта Хаман на этот счет пишет:

«…Шепс, несомненно, был человеком светским, великолепно образованным и одним из лучших журналистов, которых только знала избалованная в этом отношении Вена. То, что человек такой притягательной силы оказывал большое влияние на молодого кронпринца, не подлежит сомнению. И несмотря на то, что дружеского расположения кронпринца, принадлежащего к консервативному, демонстративно католическому двору, где знались только с лицами, имевшими шестнадцать именитых предков, был удостоен галицийский еврей и демократ-интеллектуал, не могло не шокировать, бесспорно одно: решающее воздействие на развитие личности Рудольфа исходило не от ближайших или далеких сородичей, не от двора, а исключительно от либеральных наставников и друзей.»[79]

Растущий успех Морица Шепса можно проследить по изменению его адресов и имущественного состояния. Первый адрес ведет нас во второй район Вены — Леопольдштадт, традиционное прибежище для прибывающих из разных земель монархии евреев, затем — переезд на Вайбургергассе в первом районе, дом здесь куплен уже на деньги, заработанные журналистикой. Прорыв к газетному олимпу знаменует приобретение небольшого особняка — Лихтенштейнштрассе, 51. Когда семья заняла этот дом, Берте было четырнадцать лет. Леволиберальный журналист наметил для своих детей прогрессивную систему воспитания:

«…Не принимавший школьного принципа принуждения, отец хотел создать у нас дома что-то вроде высшего учебного заведения. С этой целью он пригласил химика и известного физика читать нам лекции. В один прекрасный день появился у нас и хранитель Амбразской коллекции Альберт Ильг, он посещал нас три раза в неделю. Его лекции всегда охватывали весь комплекс истории культуры… В своих воззрениях он был настолько современен, что высказываемые им идеи, за которые Отто Вагнер был побит камнями в 1912 году, стали для нас основой заложенного им миросозерцания».[80]

С переездом в особняк Берта начала активно вникать в общественную и политическую жизнь родителей. В политическом плане она всю жизнь (возможно, тоже под влиянием отца) оставалась близка либеральному лагерю, который, помимо прочего, противился темной связи австро-венгерской монархии с немецким рейхом.

Как и его дочери, Мориц Шепс испытывал сильные симпатии к Франции, он познакомился с восходящим на вершину политической карьеры Жоржем Клемансо, и тот в ответ на приглашение Шепса в 1883 году приехал в Вену.

«…Клемансо было сорок два года. Стройная, гибкая фигура, своеобразные черты, интересное лицо с очень живыми, огненными и все-таки холодными глазами. Одевался он с изысканной элегантностью. Такой мужчина, должно быть, опасен для женщин. В палате депутатов он уже считался грозным оратором. Каждое слово — нож гильотины. В это время он начинал карьеру в качестве „низвергателя министров“. Весь Париж находился под обаянием исключительной личности. Он пришел, мы его увидели, и он победил. Тип современной девушки, который мы собой являли, заинтересовал его. Ко мне он чувствовал особую симпатию и вскоре превратился в нашего веселого приятеля. Он всегда убеждался, что я охотно ассистирую ему во всех озорных проделках. Он всегда выискивал себе жертву. Его шутки граничили порой с жестокостью…»[81]

В 1885 году последовал ответный визит семейства Шепсов в Париж к Клемансо. При этом старшая сестра Берты, София, влюбилась в Пауля — брата хозяина дома, и год спустя в Вене состоялась свадьба. Временем пребывания в Париже Берта датирует первое знакомство с французским импрессионизмом, в чем ей содействовал Клемансо. Этот контакт, наряду с увлечением политикой, литературой и музыкой, знаменует живейший интерес к изобразительным искусствам, который принимал все более активный характер.

«После всех новых эстетических впечатлений могла ли я оставаться праздной ценительницей, созерцательницей картин. Вихрь новых художественных воззрений, нового мироощущения подхватил меня…»[82]

В 1883 году Берта познакомилась со своим будущим спутником жизни, анатомом Эмилем Цукеркандлем, который был выходцем из Западной Венгрии и достиг профессионального уровня необычным путем. До шестнадцати лет он не знал никаких честолюбивых устремлений, кроме одного: стать скрипачом-виртуозом. Затем его жизненные планы заметно меняются, в очень короткое время он наверстывает гимназическое образование и сразу же становится учеником видного анатома Йозефа Хюртля. В девятнадцать лет он открывает в человеческом скелете некую промежуточную косточку — «кость Цукеркандля». Начинает он доцентом Венского университета, потом получает профессорскую кафедру в Граце, а с 1888 года — брак с Бертой был заключен в 1886 году — он уже профессор Венского университета, где сотрудничает с такими авторитетными врачами и исследователями, как Теодор Билльрот и будущий нобелевский лауреат Юлиус Вагнер-Яурегг.