Женщины у домашнего очага - [3]

В истории научных исследований навечно сохранится память о Каролине Гершель, которая с неутомимой преданностью трудилась, в течение многих лет, вместе со своим знаменитым братом, сэром Вилльямом Гершелем. Она ухаживала за ним в то время как он полировал зеркальные стёкла для своих исследований, и, по её собственным словам, принуждена была «класть ему куски пищи прямо в рот, чтобы сколько-нибудь поддержать его силы». В декабре 1783 г. она всецело отдалась тяжёлой обязанности помогать ему при его научных исследованиях; её участие в его трудах стало необходимым условием их успешности. Она работала с ним по ночам непрерывно, вплоть до рассвета; она не только следила за его часовыми приборами и делала отметки о его исследованиях, но производила все необходимые весьма сложные вычисления, сопряжённые с его исследованиями. В период времени с 1785 и по 1797 г., она самостоятельно открыла восемь комет, из числа которых пять неоспоримо были впервые открыты именно ею. Она отличалась вообще самой бескорыстной преданностью брату; современница её — г-жа Д'Арбле описывает её следующим образом: «она была очень мала ростом, очень кроткого нрава, очень скромна и необычайно умна.»

Ничто так не поражает нас в летописях истории как свидетельства о неблагодарности и бессердечии дочерей к их родителям. К счастью, таких примеров немного; между этими немногими примерами, однако, мы, к сожалению, принуждены отметить отношения двух старших дочерей Мильтона — Марии и Анны к их знаменитому отцу; третья дочь его — Дебора, очевидно, была сердечнее своих сестёр и горько оплакивала смерть отца.

Весьма вероятно, впрочем, что наследственность играла не последнюю роль во всех плачевных обстоятельствах, выпавших на долю этого злополучного семейства. Известно, что Мильтон сочетался первым браком с мисс Пауэль, дочерью разорившегося служаки времён Карла I, отличавшегося жестоким, неукротимым характером. Было бы трудно выбрать более неподходящую хозяйку, которая должна была главенствовать над скромным строго пуританским семейством. Существуют данные, свидетельствующие о том, что она обходилась с Мильтоном самым жестокосердным образом и хотя он, при своём безграничном великодушии, простил ей её выходки и дурное поведение, разрешив ей вернуться в свой дом и даже приютив её разорившихся и опозоренных родственников, но едва ли союз с ней принёс ему хотя бы некоторую долю счастья. Дочери, по видимому, унаследовали крутой нрав матери. Правда, что сам Мильтон, со своей стороны, слишком мало заботился об умственном развитии этих легкомысленных девушек, несмотря на то, что именно только один он из двух родителей и мог заняться их образованием. Его понятие, однако, о том, чем должна быть идеальная женщина и об идеальном супружеском счастье известно нам по его описанию Евы: (Потерянный Рай).

Во взорах их сиял и отражался

Всеславного Создателя их образ.

И истина, и разум, и святая,

Покорная любовь детей к отцу —

Покорная, но вольная — что людям

Могущество одно лишь придаёт.

Однако, та чета была неравной,

Как был неравен самый пол её.

Он создан был на мощь и созерцанье,

Она — на чары нежные и прелесть;

Он создан был единственно для Бога,

Она — для Бога, в образе его.

Его чело высокое и взоры

Являли власть верховную, а кудри,

Темнее гиацинта, ниспадали

С пробора вровень в мощными плечами.

У ней, до самых легко-стройных чресл,

Покровом пали золотые пряди

Волос волнистых, сладострастно мягких,

Как завиток весенний винограда.

Зависимость они обозначали,

Но обоюдно-признанную, впрочем,

Зависимость, к которой власть и сила

Тем легче и нежнее относилась,

Чем более встречали и отпора,

И гордости в уклончивости скрытной.

Мильтон обожал свою вторую жену и в сонете, посвящённом «жене, слишком рано похищенной смертью», слышатся слёзы отчаяния. Когда он уже состарился и ослеп, он женился в третий раз, по выбору его друга д-ра Пэджета, на Елизавете Миншуль. Эта особа была гораздо моложе Мильтона; она отличалась тихим нравом и держала себя в достоинством; упоминая о ней при последнем свидании со своим братом, Мильтом хвалил её, выражал свою любовь к ней, но она была не в силах переносить сообщество его дочерей и сестры его первой жены. Она весьма разумно советовала Мильтону «отдать их всех в учение, чтобы они могли научиться какому-либо искусству или рукоделию, например, искусству вышивать золотом или серебром.»

Трудно понять и объяснить неестественную вражду дочерей Мильтона к их отцу, который глубоко страдал от постоянных семейных неприятностей. Дочери обирали и обманывали его и даже похищали и продавали его книги, причиняя ему более сильные нравственные страдания, чем самая его слепота. В своём духовном завещании он оставил своим дочерям только то имущество, которое принесла в приданное их мать, «так как, по его словам, дочери были весьма непочтительны и непокорны». Подобное мнение о них он высказал также своему брату, прибавив при этом, что третья его жена была добра к нему и нежно заботилась о нём. Можно найти некоторое извинение, но, разумеется, не оправдание, непокорности дочерей Мильтона, если принять по внимание факт, что им приходилось, например, читать ему вслух различные сочинения на языках, которым их не учили, так как Мильтон придерживался мнения, что женщинам, при их природной наклонности к болтовне, совершенно достаточно знать в совершенстве один какой-либо язык. Очень вероятно, что молодые девушки тяготились одинокой, суровой жизнью, какую они принуждены были вести, будучи окружены ненавистными для них книгами. Невольно зарождается мысль, что разочарования, испытанные Мильтоном в домашнем быту, отразились в его стихах: «Все эти чудные создания казались богинями, до того они были преисполнены красотой и чарующим весельем, но в них отсутствовало именно то достоинство, которое составляет лучшее украшение женщины и лучшую её заслугу; они умели только завлекать своими плотскими чарами, петь, танцевать, наряжаться, болтать и бросать вызывающие взгляды».