Женщины, о которых думаю ночами - [22]
Утренняя свежесть отступила. Солнце начинает пробиваться сквозь тучи, кругом слышатся чириканье и пение. Разевают пасти гиппопотамы. Один из них бредет сквозь траву с белой птицей на спине. Вдоль дороги шагают четыре слона, с лугов поднимается в воздух пряный аромат трав. На озере видны пеликаны и марабу, у линии горизонта – неисчислимое множество фламинго, похожих на марево или на сон. Они идут друг за другом, наклонившись к воде, ритмично, словно балерины в такт музыке. Осталось разве что исполнить Чайковского. Из окон ресторана на склоне горы, где мы будем обедать, открывается вид на озеро Маньяра, на его райских берегах выстроились в ряд зебры, буйволы, одинокие горделивые жирафы, горбатые гну…. Неужели это все взаправду?!
В таком месте, на краю гигантского рифта, задумываешься о земном шаре и его масштабах, о большом и малом, о значительном и ничтожном, о величайшем разнообразии природы. Вспоминаешь мифы о сотворении мира и пытаешься представить себе, как этот удивительный шарик летит сквозь космос – и мы вместе с ним! Пейзаж попросту не укладывается в голове. Дано ли мне понять жизнь этих жирафов, слонов, зебр, этих диких животных, ни капельки не озабоченных нашим существованием? Понять танец фламинго я точно не могу.
Я смотрю на туристов, выглядывающих из открытых люков проезжающих мимо джипов. Они кажутся смешными, чуть напуганными – словно приехали не по адресу. И, черт возьми, я тоже выгляжу такой же несуразной и глупой! Мы едем от одного жирафа к другому: щелкают фотоаппараты – wow, wonderful, ama-a-zing! И эти люди ставят галочку в списке сотни мест, обязательных к посещению в этой жизни. Я смотрю в сторону и думаю о том, как здорово было бы каким-нибудь мистическим образом просто раствориться среди этих жирафов на райском берегу, но знаю, что не смогу. Если едешь сюда, чтобы почерпнуть «первоопыт», то такового здесь предостаточно, но только он весь за стеклом. Стать его частичкой не получится! Можно только смотреть.
Вот я и стараюсь смотреть во все глаза.
Лежу ночью перед панорамным окном и думаю о Карен, о той безбрежной радости, которую она испытывала, находясь в этом первозданном мире. Перед глазами проносятся сделанные ею фотографии столетней давности вперемешку с уже увиденным мною.
На самом моем любимом снимке Карен сидит за столом. Она одета для сафари, сообразно месту: рубашка с длинными рукавами, шея обвязана платком, на голове – войлочная шляпа. Стол накрыт, значит – время обеда. Карен улыбается, возможно, Брору. Она выглядит счастливой и свободной, даже можно сказать, легкой – как будто находится именно там, где и должна быть.
Есть и другие чудесные снимки. На одном из них Карен одета в белый костюм, на шее – любимое жемчужное колье. Она кормит молоком из бутылочки антилопу Лулу – та поселилась в доме и часто спала под письменным столом, когда Карен писала письма. На другой фотографии Карен курит за столом, а на плече у нее сидит ручная сова. На третьем снимке Карен в одежде для верховой езды сидит на любимой лошади Руж, рядом – два дирхаунда. Они собираются в саванну, где собаки разгонят стадо буйволов по равнине. На четвертой фотографии Карен стоит на крыльце и держит целую охапку лилий в рост человека.
Есть еще одна, где Карен и Денис сидят на траве, рядом – корзинка с едой. Они не выглядят влюбленными. Они не смотрят на фотоаппарат, но и не смотрят друг на друга.
4.7.1926. Дорогая тетушка Бесс… Мама написала, что она надумала потратить отложенные на поездку деньги на то, чтобы я приехала в Европу… Сразу скажу, что я ни в коем случае не планирую поездки домой до весны 1928 года частично потому, что дела здесь в мое отсутствие идут не слишком хорошо, и потому, что не хочу дробить свою жизнь на мелкие части. Помимо того, что подготовка к путешествию и само путешествие требуют длительного времени, позже потребуется… три или четыре месяца на то, чтобы привыкнуть к местным условиям. После моего последнего возвращения я только сейчас начинаю ощущать себя как дома.
7.11.1926. Дорогая матушка… [Здесь появился] аист… он совершенно ручной, он ходит по веранде и подходит, если его поманить… Я скармливаю ему лягушек, местные приносят их в ведрах по три цента за штуку… Лулу составляет им компанию. Кажется, у меня есть дар обращения с дикими животными. Помнишь ли, как быстро сова стала ручной? Должно быть, это то же свойство, благодаря которому мне легко получается найти общий язык с местными и из-за которого я чувствую неприятие по отношению к браку – надеюсь, ты понимаешь, о чем я! Мне не хочется никого привязывать и сажать в клетку, и они это чувствуют.
В феврале 1926 года Карен возвращается в Африку, пробыв в Дании восемь месяцев. Она не сумела избавиться от чувства одиночества и подавленности, депрессии, усталости и неверия в будущее. Пыталась собраться, взялась за кисть и перо, но сосредоточиться не получалось. Где взять сил? Навалилась еще одна напасть: из-за голода на возвышенностях возле плантации обосновалось стадо обезьян, планомерно уничтожавшее урожай кукурузы. Вдобавок лихорадка черной воды унесла любимца Карен – черного мальчика Абдуллая. Она принимала больных на ферме, при необходимости навещала их дома. Со временем среди местных распространилась слава о чудотворных руках Карен.
Кира ворует деньги из кассы банка на покупку живого верблюда. Во время нервного срыва, дома раздевается и выходит на лестничную площадку. За ней подглядывает в глазок соседка по кличке Бабка Танцующая Чума. Они знакомятся. Кира принимает решение о побеге, Чума бежит за ней. На каждом этаже им приходится вместе преодолевать препятствия. И как награда, большая любовь и личное счастье. Эта история о том, что в мире много удивительного, а все светлые мечты сбываются. Все герои из реальной жизни.
Эта история — серия эпизодов из будничной жизни одного непростого шофёра такси. Он соглашается на любой заказ, берёт совершенно символическую плату и не чурается никого из тех, кто садится к нему в машину. Взамен он только слушает их истории, которые, независимо от содержания и собеседника, ему всегда интересны. Зато выбор финала поездки всегда остаётся за самим шофёром. И не удивительно, ведь он не просто безымянный водитель. Он — сын Эреба.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
Во время кормления своего грудного сына Каролина получает странное письмо от любимого мужа Акселя – в нем он сообщает пароли от своего компьютера и дает распоряжения на случай своей смерти. Каролина сначала удивляется, затем раздражается – это так типично для ее несентиментального мужчины. Свое письмо Аксель заканчивает фразой: «Давай надеяться на лучшее!» Вскоре он умирает во сне. Блистательный литературный дебют – автобиографический роман Каролины Сеттерваль – мгновенно стал бестселлером в Швеции и был переведен на 24 языка.
Эмили и Рэйчел с самого детства росли в безумной семье: горы неоплаченных счетов, богемные вечеринки их родителей, знакомые из мира шоу-бизнеса. В таком жизненном хаосе никогда не было места для собаки, которую так хотела Эмили. И даже когда сестры вырастают, собака все так же остается недостижимой мечтой. Жизнь подводит Эмили к тяжелейшему испытанию: у Рэйчел диагностируют рак. За три года умирает вся ее семья: не только сестра, но и оба родителя. Это забавная и одновременно душераздирающая история о том, что каждый может преодолеть самое худшее, что случилось с тобой в жизни, что подходящее время для того, чтобы начать жить, – это всегда «сегодня».
Стефани 28 лет, и она отчаянно пытается вырваться из родного городка, чтобы исполнить свою мечту: поступить в университет и стать писательницей. Ее планы прерываются неожиданной беременностью и судебным разбирательством с отцом ребенка. С этого дня Стефани – нищая и бездомная мать-одиночка, которая может рассчитывать только на себя. Никто, включая ее собственных родителей, не может ей помочь. На протяжении нескольких тяжелых лет Стефани пытается дать надежный дом своей дочке Мие, выживая на крохи, перепадающие ей в виде нескольких пособий, и прискорбно низкий заработок уборщицы.